Мир Чаши. Дочь алхимика - стр. 1

– О великий, я пришел по твоему приказу!

Неясная тень клубилась в золотой полиграмме вызова, постоянно меняя облик, но не задерживаясь ни в одном. Тень походила то на мужчину, то на женщину, то на морское чудовище, а то и вовсе принимала совсем уж диковинные формы вроде клубка щупалец со множеством кровавых глаз.

– Попробовал бы ты не прийти, – недобро усмехнулся сидящий на высоком троне. – Я сомневаюсь, что ты желаешь провести еще сотню лет развоплощенным духом за неповиновение. Или хочешь испытать, каково это?

Очередная неведомая тварь, у которой сложно было разглядеть что-то кроме куцых кожистых крыльев, пошла жалобной рябью, не имея головы, чтобы отчаянно ею замотать. Теперь усмешка чуть смягчилась:

– Однако когда-то ты был одним из лучших, а мне сейчас нужен именно такой. Это будет твой самый опасный танец на остриях мечей, но и плату я даю достойную. В случае же провала… – Говоривший помедлил, глядя, как тень испуганно приникает к полу. – В случае провала ты вновь опустишься в бездну. И на сей раз – уже до тех пор, пока не истечет песок времен нашего мира.

Быстрое эхо слов еще не успело отзвучать, как тень согнулась в поклоне:

– Я готов, великий!

Названный великим помолчал, позволив себе краткое упоение моментом. В конце концов, вызванное им существо не меньше него самого сознавало собственную важность. Вернее, важность собственного существования – не важно, в полном праве и силе или в глубокой темнице. Пожалуй, великий предпочел бы ввергнуть тень во тьму, но сейчас это был тот единственный вассал, кто действительно мог исполнить столь важное поручение.

– Ты отправишься далеко вверх по Древу Миров, ты разыщешь пропажу и там ты найдешь того, кто сможет создать ключ. Ключ к невиданной силе и могуществу, погребенному за краем мира! Ты добудешь его и позовешь меня, когда придет время.

Тень подобострастно заклубилась:

– Я готов, о великий! Когда выступать?

Тот только ухмыльнулся:

– Не так быстро. Сначала поклянись.

– Клянусь! – мгновенно отозвался голос из полиграммы. Золотые линии вспыхнули пронзительно, режуще, заставив тень отшатнуться в глубь фигуры.

– Нет! – рыкнул венценосный. – Не так! Клянись, как клянутся князья нашего мира! Клянись своей кровью, клянись своей Силой! Клянись…

– Клянусь… – Тень справилась с испугом и зачастила: – Клянусь своим Домом, клянусь своим именем и своей кровью – я исполню твою волю, великий!

Легкий кивок, почти незаметный перебор пальцами по подлокотнику трона – и полиграмма вызова потускнела и рассыпалась прахом. Взмах рукой, словно бросок – возле провинившегося появилась золотая цепь с причудливыми ключами.

– Бери ключи от кладовой. – В голосе венценосного зазвучало веселье. – Бери Силу, бери образы, бери все, что тебе нужно, и собирайся в дорогу. Пора вернуть то, что было украдено, и заодно забрать все остальное!

Наконец остановившаяся на более-менее человеческой форме, тень неторопливо, церемонно подняла ключи и столь же размеренно спросила:

– О великий, что за награду ты считаешь достойной исполнения твоего приказа?

Широкий жест охватил всю залу и, казалось, весь мир вокруг нее:

– Все! Все, что возможно для твоего ранга.

– Даже… покой?

– Даже смерть!

Тень склонилась в низком поклоне, звякнув золотой цепью.

– Я отправляюсь немедленно, господин.

– Мать Да́нали?..

Жрица, плотная зрелая женщина в сером одеянии с зелеными прошвами, открыла крепкую дверь, пропуская воспитанницу в келью. Мать с признательностью кивнула, и дверь закрылась, оставив их наедине.

– Жозефина. – Плавный, будто сделанный в толще воды жест обрамленной широким рукавом кисти, и девочка подошла ближе.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга – глубоко немолодая женщина и совсем еще юная девушка. Древо и росток, мудрость и свежесть. У одной были глаза цвета темного янтаря, у другой – родниково-серые, но у обеих – одинаково ясные и чистые. Одна излучала поразительное несуетное достоинство, вторая держалась с врожденным благородством. Мать окутывал ореол почти ощутимой Силы, мягкой и текучей, как мед, и Сила эта заставляла хамов умолкать, наглецов обращала в скромных, а жестоких и вовсе повергала в смятение. Ищущие утешения обретали его прикосновением к этой мощи, уставшие получали силы. Такой была Мать Данали Севора, матриарх храма Даны Дарительницы, и Жозефина искренне восхищалась ею.