Мир без конца - стр. 179
– И кого ты имеешь в виду? – спросила Петронилла.
– Монаха Мёрдоу.
– Блестяще.
– Но это же кошмар! – воскликнула Керис.
– Именно, – повернулся к сестре Годвин. – Жадина, пьяница, трутень, самодовольный подстрекатель черни. Монахи ни за что его не изберут. Поэтому-то он и должен стать кандидатом графа.
Мерфин понял, что Годвин в мать: тот же талант на интриги.
– И как будем действовать? – спросила Петронилла.
– Сначала нужно уговорить Мёрдоу выдвинуть свою кандидатуру.
– Это не сложно. Достаточно просто намекнуть, что взошла его звезда. Он наверняка захочет стать аббатом.
– Согласен. Но мне нельзя этого сделать. Мёрдоу тут же все поймет. Всем известно, что я за Томаса.
– Я с ним поговорю, – вызвалась Петронилла. – Скажу, что мы с тобой поссорились, поскольку я против Томаса, а граф подыскивает кандидата и Мёрдоу именно тот, кто ему нужен. Он популярен в городе, особенно среди невежественных бедняков. Подыгрывает им, делает вид, будто свой. От болтуна требуется только одно: Ширинг должен понять, что Мёрдоу готов стать пешкой в его руках.
– Хорошо. – Годвин встал. – А я постараюсь присутствовать при их разговоре.
Он поцеловал мать в щеку и вышел. Рыбу съели. Мерфин жевал пропитанный соусом хлеб. Эдмунд предложил ему еще вина, но юноша отказался, побоявшись грохнуться с крыши церкви Святого Марка. Петронилла ушла на кухню, а олдермен удалился в гостиную соснуть. Мерфин и Керис остались одни. Молодой строитель пододвинулся к ней и поцеловал. Девушка улыбнулась:
– Я так горжусь тобой.
Фитцджеральд засиял. Он и сам собой гордился. Мастер опять поцеловал ее, на сей раз долгим поцелуем, и дотронулся до груди. Керис тихонько засмеялась:
– Хочешь, чтобы я тебя завела?
Это случалось иногда по вечерам, когда отец и Петронилла уходили спать и молодые люди оставались одни. Но сейчас был день, и войти могли в любой момент.
– Нет.
– Мне это ничего не стоит. – Она дотронулась до него.
– Неудобно. – Тот встал и отошел к другому концу стола.
– Прости.
– Наверно, не стоит больше этим заниматься.
– Чем?
– Прятаться, бояться, что кто-нибудь может войти.
Девушка обиделась:
– Тебе не нравится?
– Еще как нравится! Но лучше наедине. Я теперь зарабатываю, могу купить дом.
– Ты получил-то всего одно жалованье.
– Ну да… А чего ты помрачнела? Я что-то не то сказал?
– Нет, но… зачем что-то менять?
Он растерялся.
– Я просто хочу большего. То же самое, наедине.
Керис упрямо посмотрела на него.
– Мне и так хорошо.
– Да мне тоже… Но все когда-нибудь кончается.
– Почему?
Фитцджеральд как будто с ребенком говорил.
– Потому что мы не можем всю оставшуюся жизнь жить с родителями и целоваться украдкой, когда никто не видит. Нам нужен свой дом, мы должны жить как муж и жена, спать вместе каждую ночь и заниматься этим по-настоящему, а не просто заводить друг друга; создать семью.