Минтака Ориона - стр. 86
– Дмитрий Николаевич, ваше юное лицо – совершенно, и мне стóило немалых трудов, чтобы не испортить его красками, – с легкой иронией сообщил Шумилов, намеренно, но как бы невзначай пощупав свой нос.
В отличие от старшего брата Дима зарделся, но ничего не сказал, только слегка насупился.
– А вас, Николай Николаевич, писать было одно удовольствие, – сказал Сергей, вручая картину Николеньке. – Попросите кого-нибудь помочь вам развернуть полотно.
Кого-нибудь просить не пришлось. Мальчишки сами стали развязывать ленты, которыми были перевязаны работы Шумилова, аккуратно снимать ткань. Николеньке помогла мать. И когда все три портрета были освобождены от временных своих одежд и выставлены на стульях тут же в гостиной, все семейство Ланских, да еще Екатерина Степановна Муравьева – выстроились напротив. Созерцали. Сначала молча, будто ждали, кто первым скажет, потом заговорили как-то все вместе. Но первой сказала графиня Елена Дмитриевна.
– Николай Алексеевич, – обратилась она к мужу, – не угодно ли вам рассчитаться с автором? Скажу откровенно, а я много видела работ наших знаменитостей, что столь изысканной манеры и столь мастерской руки нет ни у одного из них. Сергей Михайлович, должна вам признаться, что я в полном удовлетворении нахожусь от портретов. И позвольте мне предсказать весьма неплохое будущее ваше.
– Да, я тоже весьма доволен работами, – сказал граф Ланской. – В живописи я разбираюсь гораздо меньше, чем в политике, однако же, и я понимаю, что портреты моих сыновей вам весьма удались. Полагаю, что вы останетесь на обед и еще порадуете мою семью своим присутствием, а уж потом, если не возражаете, поговорим о расчете.
– Как вам будет угодно, – ответил Сергей и склонил голову.
Во время обеда, не отличавшегося особыми кулинарными изысками, но обильного и сытного, Шумилова намеренно усадили против сыновей Ланских. Графиня, да и сам граф заметили, как горят глаза у мальчиков, с каким любопытством они смотрят на художника. К тому же Елена Дмитриевна наверняка рассказывала мужу о том уроке внимания, который Сергей преподал их сыновьям во время сеанса позирования. И теперь мальчики, наученные родителями есть молча, а говорить только тогда, когда о чем-то спросят, торопливо поглощали поданную еду, искоса поглядывая друг другу в тарелки, но больше всего обращая внимание на гостя.
Дочери же Ланских, девушки скромные и сдержанные, воспринимали Сергея, как нечто экзотическое, попавшее к ним в дом, да еще за обеденный стол, случайно. Они тихо переговаривались между собой по-немецки, и каждая делала вид, что молодой мужчина с искаженными чертами лица им не интересен. По сути, так оно и было.