Мимолетное чудо… - стр. 19
Мне хотелось ему нравиться, я волновалась, смущалась и краснела. За ужином он пересел ко мне за стол, заранее договорившись об этом с диетсестрой, строго бдящей за порядком в доверенной ей столовой.
Я ни о чем не задумывалась. Совершенно ни о чем. Мне казалось, что счастье стало так ощутимо, что можно, протянув руку, даже дотронуться до него. Если же мы случайно касались друг друга рукой или плечом, меня словно простреливало, так било током чувственности, что я едва не лишалась дара речи!
Завершаясь, этот четвертый день обещал мне так много радости и бесконечного счастья, что я даже зажмурилась, чтобы не расплескать эту свою уверенность в грядущем.
Засыпая, я еле слышно прошептала: «А-лек-сей… А-ле-ша…», словно пробуя его имя, ставшее вдруг таким милым и родным, на вкус.
Это был вкус любви…
Мы целовались.
В парке, в кинозале, на прогулке, на лавочке, под елкой… Мы целовались…
Я улетала ввысь, словно что-то неведомое подхватывало меня и несло куда-то, где не чувствуешь ни своего тела, ни своего веса, ни-че-го!
Сказать, что случилось счастье, – это, значит, ничего не сказать… Каждая клеточка моего организма сливалось с его дыханием и пела, пела, пела!
Господи! Пусть это никогда не закончится…
А потом была ночь.
Лучшая ночь моей жизни.
Счастье, счастье, счастье… Любовь!
Мы босиком бежали по берегу…
Я убегала из последних сил. Убегала, страстно желая, чтобы он меня догнал. Мои рыже-медные волосы растрепались, пятки горели, щеки полыхали и от радости его присутствия, и от встречного ветра, дыхание сбивалось… Он, догоняя, что-то громко кричал, но встречный ветер уносил его слова куда-то в сторону, и до меня лишь долетали обрывки его фраз и редкие слова: «Поймаю… зацеловать… моя радость!»
Наконец, зацепившись ногой за какую-то корягу, я все-таки упала, но не на землю, а прямо ему в руки. Он опять успел подставить свои объятия, пошутив:
– Я, наверное, родился, чтобы спасать тебя.
Я, задыхаясь и от счастья, и от бешеного бега, лишь пожала плечами.
Я так любила его в это мгновение!
Зачем слова? Что еще они могут добавить? Бурная страсть сменилась острой нежностью. Чуть касаясь моего лица губами, он все шептал и шептал что-то… Я не прислушивалась, да и зачем?
Я и так все знаю.
И о себе.
И о нем.
И о нашей любви.
Весь день лил сильнейший дождь.
Теплый. Беззлобный. Кроткий. Добродушный.
Мы поначалу сидели в корпусе, бродили вокруг бассейна, сходили в библиотеку, посидели в баре.
Но я, переполненная до краев моей любовью к Алеше, никак не могла усидеть на одном месте.