Мимолетное чудо… - стр. 21
Я комкаю в руках его записку: «Я тебя люблю. Но вместе мы не будем никогда. Прости…»
Ни объяснений, ни адреса, ни номера телефона. Просто – прости!
Плохо, тягостно.
Хочется умереть…
А как же любовь?
Разве любовь умирает?
Санаторный автобус увозил меня в аэропорт.
Нина Петровна вышла проводить. Ничего не говорила, не поучала, не охала сочувственно. Молчала. Обняла крепко на прощание:
– Я тебе позвоню.
И перекрестила меня, махнув пухленькой ручкой вслед отъезжающему автобусу. Все-таки она, что ни говори, – Премудрая.
Автобус тронулся. Я все же надеялась на чудо.
Резко обернулась.
Санаторий быстро удалялся и удалялся, уходя в небытие…
Все закончилось.
Ну что ж… И такое бывает.
Я вздохнула.
…………………………………………………….
А может быть, это все приснилось мне?
Федька
Дождь уже закончился.
Солнышко как-то лениво, нехотя выглянуло было из-за низких туч, но, словно испугавшись царивших повсюду слякоти и сырости, быстренько убралось восвояси.
Их городишко, и без того не больно-то чистый и опрятный, теперь, после проливного дождя, выглядел и вовсе плачевно. То тут, то там образовались широченные лужи, размытые дорожки потеряли свои очертания, песок из песочницы растекся вместе с выливавшейся через край водой, заборы и лавки почернели от сырости. Редкие прохожие поеживались от попадающих за шиворот капель, срывающихся с промокших насквозь деревьев, и, поскальзываясь на размытых тропинках, громко ругались, не стесняясь в выражениях.
Федька, распахнув дверь подъезда ногой, медленно вышел на крыльцо и, смачно сплюнув, покачал головой:
– Ну и погодка… Не везет.
Почему не везет, он и сам не знал, но чувствовал, что дождь этот совсем не к добру. Придется отложить кучу дел. Каких? Да кто ж его знает каких, но в том, что дела всегда найдутся, Федька не сомневался ни на секунду. Вон, того и гляди, Колька на своем доживающем век велосипеде примчится, потом Петька заявится, малышня всякая подвалит… Вот уж веселье пойдет, пацаны соберутся, в картишки перекинутся, анекдоты свеженькие расскажут… А тут! Федька поежился, опять смачно сплюнул и вразвалочку двинулся к длинной, насквозь промокшей скамейке.
– Надо же! Вот дождь дурацкий! Не везет…
Он вздохнул. Все. Вечер испорчен.
Федька взглянул на древнюю скамейку:
– Ишь, раскисла вся. Точно размазня. Да ладно, наплевать…
Он плюхнулся на мокрые холодные доски и с отвращением почувствовал, как сырость скамейки, проникнув сквозь ветхое нижнее бельишко, добралась до его худого тела. Но деваться уже было некуда, да и все эти «бабские» тонкости и штучки не очень волновали Федьку, ему, настоящему мужику, все эти мелочи казались нелепыми и смешными.