Мимикрия пустоте - стр. 16
Озабоченный мыслительными переживаниями, мальчик не заметил, как ноги повели его обратно к церкви. Только поравнявшись с ней, он осознал свою беспечность и невольно испугался, возможно, ожидающих шанса отомстить ему за дерзость Сергея Афанасьевича с его певучим другом Колей. Но все опасения пылью развеялись, когда, внимательно оглядевшись, Женя заприметил упомянутых двоих почти на том же самом месте, где видел их в последний раз, в положении, не представлявшем опасности.
На этот раз собутыльники мирно спали, полулежа опершись на грязные стены когда-то белого камня.
Подле них аккуратно стояли две пустые бутылки – с расстояния не позволявшие себя точно распознать, но очевидно купленные, не дожидаясь вечера, на найденные другом Сергея Афанасьевича средства. Знойная сонливость вперемешку с приговоренным за столь короткий срок на двоих содержимым дали нужный эффект. Мимо безучастно проходили люди, не допуская и в мыслях справится о здоровье двух мужиков, возможно, развалившихся у стены церкви из-за плохого самочувствия.
С каждым шагом ярмарочный шум, оставаясь все дальше позади, мерно утихал. Явственно это ощущая, унималась и поразившая сердце Жени внезапная хандра, вызывавшая острое ощущение наступающей, практически душащей своей суетой тесноты. Желая как можно скорее избавиться от неприятного чувства, Орленок еще прибавил шаг, пока, наконец, не добрался до дома.
После обеда мальчика разморило, и до самого вечера он не выбирался из кровати. Комнатный щегол время от времени умиротворяюще постукивал по тоненьким железным прутикам клетки, отдаляя мальчишку от физического существования. Когда первые синдромы ленивой усталости улетучились, Женя с удовольствием – велико было его стремление забыть первый день ярмарки – вызвался помочь матери по дому, а перед самым сном позволил себе погрузится в чтение какого-то бездарного произведения из литературного журнала, название которого он забыл, стоило закрыть глаза.
На следующее утро неприятное чувство взросления отступило, а вместе с ним развеялась и удушающая сумбурность первого дня. Орленок снова взлетел, ощущая себя открывателем, которому предстояло встретить двенадцатилетние. Единственное, что продолжало терзать душу бедного мальчика – история с торговцем и вероятность, что родители про нее обязательно прознают. Но не желая позволять паразитной тревоге перекинуться с организма одного дня и заразить тело всего события, которое происходит раз в году, Женя притворился, будто вчерашнего не существовало вовсе, и воспылал юношеской энергией, готовый встречать новые приключения.