Милый Ханс, дорогой Пётр - стр. 9
– Ты нас, что ли?
– А кто, кто?
И даже Валенсия с лицом своим серьезным шубу в ответ гладит растроганно:
– Так мы тоже с Какаду, тоже! Мы с ума вообще, пока тебя искали. По полной, считай, хлебнули!
– Ха-ха, шампанского!
“Здравствуйте” запоздалое со слезами. И Элизабет правда плачет. Так и стоим, сжатые, голова к голове, всё стоим неразлучно.
А я, с лаской вразрез, свое:
– А вот что мужик на груди у бабы как баба, это как?
– Опять нос, Какаду! – кричит Валенсия.
Элизабет с ответом тут как тут. У меня на языке, у нее на языке:
– Это мужик понимает, что баба лучшее, что было в жизни.
– Мужик прав, Элизабет.
Она головой качает:
– Не прав!
И чемодан свой подкатывает:
– Бери, галантный. Поехали.
– А номер твой? Идем и идем. Где?
– Мы не в номер.
– А куда?
Шуба без слов поворачивается и опять поплыла крейсерским ходом, занимая полкоридора. Еще и с Валенсией вдвоем теперь в обнимку. Встречные чемоданчики с трудом их объезжают. А из шубы этой извлекаются на ходу то йогурт, то опять йогурт, потом сыр в упаковке, и нарезки колбас – да хозяйка, видно, и сама забыла, что там в карманах у нее, поистине бездонных.
Догадливый я:
– Супермаркет по дороге?
Оборачивается:
– Вопрос опять, Какаду?
– Ответ уже.
Смотрим друг на друга, понимаем. Смеется:
– Не обольщайся. Еще много чего узнаешь, любознательный.
Все быстрее с Валенсией они по коридору, обнявшись. Сыром йогурты заедают. И вижу, как одна другой подножку, украдкой. Валенсия на четвереньках уже, недоумевает:
– Ты чего?
– А чего?
– Да ты ногу мне… Сдурела!
– Сама, сама.
– Сама себе, что ли?
И опять по коридору. Бегут уже, припрыгивают. Догоняю и, разъединив, хватаю за загривки обеих, потому что ведь уже и твердость нужна, пора. И вот держу крепко, и справа лицо, и слева лицо, простые женщины, не первой молодости.
– Какаду, ты властелин наш, вот ты кто!
– Узнаёте?
– Разве забудешь? Ты! Ты! Вернулся!
Стреножил, а получилось наоборот – пришпорил, и чуть не галопом несут уже меня в безумном каком-то восторге. И распевают наперебой куплет на двоих:
– Тангеры мы, тангеры, мы всегда молодые! Какаду, молодые?
– Вы моложе еще! Клянусь!
Хохот:
– Помним клятвы твои! Сам все затеял, а теперь душа в пятки, что мы такие!
Возражать бессмысленно, и я кричу:
– Я, я! Да, я это! Затеял!
И вот Элизабет резко притормаживает у какой-то двери, долго роется в карманах. Что еще она оттуда? А пока допевает куплет:
– Ты просто понял, что старый и не хватит на нас сил, так ведь, Какаду?
– На двоих, – подмигивает Валенсия.
Тут уж захохотал я:
– Это мы посмотрим!
Наконец Элизабет находит, что искала, и демонстрирует пластиковую карточку-ключ: