Милостью Божьей - стр. 26
– Вы не получили «похоронку», значит, есть надежда, что он вернётся.
– Да. Есть надежда.
Но эта боль жила, спала в моей душе долгие годы, чтобы просыпаться стихами.
Через много лет мне приснился сон, такой яркий, что я до сих пор помню его во всех деталях.
Иду по кладбищу мимо могил с оградами и без оград, с крестами и звёздами, читаю надписи, как будто надеюсь на чудо – вдруг я найду могилу отца!
Какая-то старуха протягивает мне цветы. Зачем они мне, мне ведь их некуда положить, я бегу от неё и плачу… И оркестр с огромными медными трубами – моего папку, наверно, хоронили под разрывы снарядов… И даже нет погибшим на войне медали «За победу», сколько же их пришлось бы наштамповать…
А потом – стихи.
Кладбище
Это будет ещё нескоро, а пока мы сидим с Ингой, и я повторяю, как заклинание:
– Да, ещё есть надежда!
Лето – долгое и тёплое, какое бывает лишь в детстве.
Спускаюсь во двор, Инга сидит на нижних ступеньках лестницы.
– Пойдём к тебе!
– Ко мне нельзя, пойдём или на улицу. К маме пришёл друг.
И это откровение. Конечно, Ингина мама получила «похоронку», но разве любовь может умереть? Разве сможет кто-нибудь заменить маме моего отца?
У меня от этой мысли становится холодно под ложечкой.
А вот Ингина мама приносит книгу «Юность короля Генриха IV». Мы читаем её по очереди, когда никого нет дома.
Это настоящее откровение. Вот что такое любовь, оказывается! Вот какая она без покрывал. Словно знак из взрослой жизни – расти, девочка, живи не умом, а сердцем, всё у тебя ещё будет!
12. Третий класс
Я перебираю свои осколки, переставляю их, большие и поменьше.
Третий класс. Уже тогда общая масса девочек разделилась, и рядом оказался тот самый ближний круг, который существует до сих пор, даже если не видимся годами.
В первый школьный день новенькая девочка откинула крышку парты, когда я проходила мимо:
– Садись со мной, хочешь? Меня зовут Римма.
Она была крепенькая, длинные косы в руку толщиной, самые красивые в классе.