Милость к падшим - стр. 14
Тамир, поддерживаемый Керимом, сделал несколько шагов к повозке.
И вдруг стал оседать.
Керим подхватил его, не дав упасть.
Дотащил до повозки, помог хозяину забраться туда.
Губы Тамира посинели, что-то забулькало в груди.
Воин из охраны так двинул в грудь Та-мира копьем, что, по-видимому, повредил ее. Но скорее всего всё пережитое вчера на пиру и сегодня утром сломило Тамира.
– Керим, – с трудом выговорил он. – Умираю…
Керим всполошился:
– Кейла! Воды!
Но вода, которую дали Тамиру, пролилась по уже навсегда закрытым губам циркача.
Около тела хозяина цирка стояли его подчиненные.
Алоли смотрела на умершего отца со странными чувствами. Он был ей одновременно и противен, и близок.
В последнее время она обдумывала планы, как и куда убежать. Держала лишь горячая убежденность Тамира, что она добьется успеха – пусть не как покойная императрица Феодора, но всё-таки станет знатной женщиной, близкой ко дворцу.
И вот нет ненавистного мучителя, но нет и прекрасного будущего, которое он рисовал так пламенно, особенно изрядно выпив.
Она перевела взгляд с умершего отца на море.
Корабль с Лизандросом сейчас выйдет из гавани. Ее образует мол, построенный еще по приказу Александра Великого.
Он тянется от берега на 7 стадий[10]до острова Фарос, где и сейчас светит луч маяка, видный и днем, и ночью. Потому он называется не только Александрийским, но и Фаросским.
Маяк светит!
Ничего, есть и другие корабли. Она найдет с кем уплыть в Константинополь. Главное, она теперь свободна.
А сейчас надо ехать к египетскому некрополю. Похоронить там Тамира. Хотя лучше бы выкинуть его тело в овраг, на съедение диким псам.
– Поедем к некрополю. Надо его похоронить.
– А чем платить? – ехидно спросила Кейла.
– У меня есть чем платить. И у тебя тоже будут монеты, если захочешь, – властно ответила Алоли.
Глава 4
Сводники
Прежде чем покинуть Александрию, Алоли решила проститься с матерью.
Амизи встретила ее без удивления и без радости.
– Что тебе? – равнодушно спросила она.
Встретились в комнате Амизи, где посредине находилось ложе, у стены столик с зеркалом и принадлежностями для грима. У двери стояли кувшин и тазик для умывания.
– Тамир умер.
Амизи вскинула быстрый взгляд на дочь:
– Уже рассказали.
У нее было усталое лицо, и без подводки глаз, раскраски щек, без парика с рядами мелких косичек она выглядела как уже много пожившая и много чего пережившая женщина. Перед встречей с мужчинами она увлажняла себя благовониями, надевала шелковую легкую тунику, и тогда прежняя привлекательность возвращалась к ней. Тем более в полумраке, когда горела лишь одна свеча. А сейчас слишком были видны следы распутной жизни – особенно на ее лице.