Милое исчадие - стр. 15
На базу́, то есть на принадлежащем хозяевам участке, располагались: старый курень, он же хата-мазанка (белые стены, крытая сухими растениями крыша), в которой жили хозяева (дядя Петя называл их лэнд-лорды), коровник, свинарник, птичник и еще несколько сараев. В саду находилась летняя кухня, представляющая собой каменную, опять-таки побелённую печь с трубой, рабочий стол кухарки, большой обеденный стол и лавки со спинками. Место было намагниченное – сюда, в тень сада, с видом на цветники, на созревающий виноград, на равнодушно текущий Дон, всех тянуло…
Как тянуло? Немилосердно? Постоянно? Безотчётно? Да ладно! Дюма вычёркивал из рукописей своих литературных рабов причастия и прочие эпитеты. Тянуло – и точка. Мы завтракали, обедали, ужинали только здесь. В доме ни разу.
В первый день мешали запахи. Сами понимаете, чем несёт из коровника, свинарника и птичника. На второй день вонь почему-то уменьшилась, на третий – вплелась в ароматы сада и огорода, в ветерок с реки. Пожалуйста! Смейтесь! То, чем мы дышали, было живительнее, чем кислородная барокамера. В ней я, конечно, не бывала, да и не знаю никого, кто бы в ней возлежал. Просто требовалось сравнение.
И это не моё личное ощущение! Папа за вечерними посиделками вспомнил, как мы путешествовали по Юкатану, по его нецивилизованным дебрям. Там жара и влажность, чумовое буйство природы. Одно слово – тропики: в ограде из обструганных веток, практически палок, пробиваются ростки. Метла, купленная в супермаркете, начинает зеленеть, липкими листочками покрывается. Ор стоит круглосуточный: в лесу пищат, воют, скворчат, периодически кого-то лишают жизни, и он заходится в предсмертном крике.
– Разве мы бывали в Мексике? – удивилась я.
– Тебе было чуть больше года, – сказала тётя Галя.
– Они отправились без прививок, – напомнила тётя Эмма.
– Никто не заболел, – уточнила мама.
– К чему эти замечания? – напрягся папа.
– К тому, что хотелось бы услышать твою итоговую мысль, – сказал дядя Петя. – Мораль сей басни?
Он всегда приходил на помощь братьям под видом личной заинтересованности.
– К тому, что там, в тропиках, не было того… этого. Таня! Скажи моими словами, – ткнул он маму в бок.
Мой папа хорошо устроился. У него старшие братья, которые за него стеной. То, что позади стены братья ему могут накостылять за милую душу, никто не подозревает. И верная жена, соратница, очень красивая женщина. Хотя, как всякая красивая женщина – язва. Это не моё определение, папино. Ему в данных обстоятельствах приходится быть гением в узкой области тренировки нейронных сетей искусственного интеллекта.