Миллиметр - стр. 8
У ограды стоял его безымянный велосипед, настолько старый, что от названия на раме осталась единственная буква N. При езде он дребезжал, трясся, подбрасывал дворника, и страшно было смотреть, как он движется по дороге: казалось, драндулет вот-вот развалится на части, колеса покатят на восток и запад, а руль, бряцая звонком, пристроится в хвост клина улетающих журавлей.
– Ты меня слышишь?
– Слышу. – Кира затворила окно.
Людмила Борисовна поправила парик, и прядка исчезла.
– Сколько времени?
– Десять.
– Сейчас будет моя передача. – Она включила телевизор, до предела повышая громкость.
Встреча с Боярским не была главной новостью, словосочетание «моя передача» сулило нечто более значимое. Дело в том, что Людмила Борисовна получила роль тещи, обманутой мошенником-зятем, в популярной передаче «Судимся вместе», в которой непрофессиональные актеры изображали семейную драму, замешанную на юридическом конфликте.
– Садись скорее! Началось!
Найдется много людей, никогда не пропускающих подобные ток-шоу, но Киру повышенные тона и бурное выяснение отношений доводили чуть не до изнеможения.
Суть конфликта была ясна и незамысловата: зять-иждивенец украл у тещи золотые коронки.
– Эти коронки я отложила на свои похороны! Он на святое покусился!
– Да вам, мама, еще жить и жить! – не слишком убедительно оборонялся зять. – Кому нужны ваши коронки?
– Полугодовой запас растворимых супов сожрал, теперь вот до коронок добрался!
– Да, гражданин судья, признаю, супы ел! Но коронок не брал!
– Он с первого дня на мои коронки глаз положил! Он и на дочери моей женился, чтобы к ним подобраться!
Обычно Людмила Борисовна со свойственным ей темпераментом и профессиональным энтузиазмом комментировала все передачи, однако теперь, когда настал, скажем так, ее звездный час, она сидела с каменным лицом и, поджав губы, молчала.
– Ты хорошо смотришься в этом лиловом платье. Тебе идет, – сказала Кира.
Людмила Борисовна комплимент пропустила мимо ушей, еще глубже погрузившись в мрачную, необъяснимую задумчивость. Кира налила кофе и снова села рядом.
– С медом? – Она чувствовала, что начинает уставать от истеричных криков из телевизора и ледяного затянувшегося молчания матери. На экране волосы у Людмилы Борисовны растрепались, лицо раскраснелось от наигранного нервного напряжения.
Ответа не последовало, и только спустя минуту, взяв нужную трагическую ноту, Людмила Борисовна произнесла:
– Кира, они все вырезали!
Так как от вопросов она с досадой отмахнулась, Кира ушла в ванную и включила фен.
Едва шум фена стих, она услышала, как мать театрально поставленным голосом кричит: «Они вырезали мне сердце!»