Михаил Христофорович Чайлахян. Ученый и человек - стр. 43
М.Х. любил такую поговорку: «Часы, проведенные с друзьями, Господом в годы жизни не засчитываются». И еще такую: «Гость нужен хозяину, как воздух. Но если воздух входит и не выходит…».
Мы очень любили, когда к нам приходил молодой, талантливый поэт-переводчик В.В. Рогов. Мы заслушивались его рассказами о театре и общении с великим стариком, так он называл Сарьяна. Обладал он достаточно вспыльчивым характером. На своем опыте знаю, как легко он обижался, правда, так же пылко и мирился. Но на папу никогда не гневался. Помню, уже второй час ночи, М.Х из своего кабинета входит в столовую, тушит свет и говорит: «Пришла телеграмма от Бога, пора домой». «Сейчас, сейчас, – радостно отвечает поэт, – у меня тут зуб разболелся». И смотрит на недопитую бутылку коньяка. Так повторяется раза два, и только, когда коньяка остается на донышке, зубная боль утихает, и он светло и приветливо прощается с хозяевами дома. Если бы посмел кто-нибудь другой тушить свет и говорить о телеграмме, представляю, что бы было…
Мы все были полуночниками, и папа высказывал нам такой постулат: «Ложиться надо сегодня, а не завтра». Хотя у самого раньше часа ложиться не получалось.
Когда появились первые внучки Томочка и Верочка, маме было немного больше сорока. И профессор А.А. Прокофьев посвятил ей такие строки:
«Томочка, ты на ком хочешь ехать верхом?» Лето в Кратово, мы идем на пруд, Томочка у нас самая маленькая. Наши прекрасные мамы степенно идут и беседуют, мы, нескладные подростки, обретаемся где-то рядом, наши мужественные папы шагают впереди и предлагают самой маленькой – Томочке: «На ком ты хотела бы ехать: на сером слоне (это дядя Женя) или на верблюде королевских кровей (это дед Михаил)?» Томочка всегда выбирала слона. На верблюде слишком качало.
У Федора Эдуардовича Реймерса в те времена была пышная, чуть поседевшая шевелюра и свисающие, как у запорожских казаков, густые усы. Он сидел у нас за столом на Таганке и, как всегда, рассказывал что-то низким, с раскатами смеха голосом. Томочка, ей тогда было 4 года, долго, затаившись, смотрела на него, а потом говорила чуть дрожащим голосом, обращаясь к бабушке Тамаре: «А Бармалея нету».
Имя Лилит для третьей внучки М.Х. родители выбрали заранее, под влиянием поэмы Аветика Исаакяна. Когда имя было объявлено вслух, все возмутились, что их лишили удовольствия участвовать в поиске подходящего имени. Но родители были непреклонны. Тамара Карповна два дня была предельно сосредоточенна. Наконец, на третий день она подняла голову, улыбнулась, и сказала: «А я знаю, как ее буду ласково называть – Лита, Литочка».