Мигранты. Писарчуки - стр. 12
– Желаю удачи.
Выпроводив посетителя, редактор, немного помешкав, вышел вслед за ним из кабинета. В приёмной секретарь-кадровик Маша, сидя верхом на своём рабочем столе и беспечно болтая ногами, настолько самозабвенно уплетала за обе щёки крупный ароматный абхазский мандарин, что не сразу заметила появившегося рядом «шефа». А заметив, соскочила со стола, стыдливо отодвинула ногой подальше в угол почти наполовину заполненное мандариновой кожурой мусорное ведёрко:
– Ой, извините, Андрей Петрович!
– Приятного аппетита, Маша!
– Спасибочки… но я уже всё, Андрей Петрович.
– Ничего-ничего, ешьте, ешьте. Витамины, да такие душистые и, вижу, вкусные молодому организму только на пользу.
– А хотите, Андрей Петрович, я и вас угощу? В холодильнике ещё целый пакет.
– Откуда?
Маша, густо покраснев, замолчала.
– Пока вы, Машенька, затаривали холодильник этими великолепными цитрусовыми, презентовавший их вам человек, являясь незапланированным и, как выяснилось, не самым необходимым гостем нашего учреждения, беспрепятственно проник в мой кабинет. А если это… не только бесполезный, а похуже… понимаете?
– Простите, Андрей Петрович, такого больше не повторится. Да и охрана на входе проверяет документы у всех без исключения.
– А впускает только с разрешения секретаря.
– Но он такой доброжелательный, весёлый… говорит – заслушаешься!
– Мария! Сейчас же напишите заявление об увольнении по собственному желанию и – мне на стол.
– Андре-ей Петрович… – мгновенно изменившись в лице, разревелась в голос юная и невинная с виду, но уже не только владеющая дипломом о высшем образовании, полученным в каком-то малопонятном, с витиеватым названием негосударственном учебном заведении – одном из множества расплодившихся в стране после всеобъемлющей перестроечной легализации частной собственности, но и обременённая ребёнком-младенцем неизвестно от какого отца провинциальная мать-одиночка, для которой потеря этой работы равносильна катастрофе.
– Заявление полежит пока без движения. Установлю вам жёсткий срок на исправление, и если в этот срок что-то подобное повторится – наложу на вас эпитимью, то есть соответствующую резолюцию на заявление, и поедете обратно в свою Мордовию картошку сажать. Договорились?
– Договори-и-лись, Андрей Петрович, спасибо! Только я не из Мордовии, а из Республики Марий Эл.
– Ну, не в Саранск, в Йошкар-Олу поедете, какая разница…
– Я, Андрей Петрович, к Москве привыкла уже… не хочу домой, картошку сажать…
– Вот и думайте!
– Спасибо, я буду думать. И не подведу ни вас, ни того, по чьей просьбе вы приняли меня на работу. Обещаю, – тут в голосе и выражении глаз Маши, несмотря на всю курьёзную драматичность данной ситуации для её служебной карьеры, мелькнула некая лукавинка, свойственная той категории смазливых девиц независимо от эпохи и сферы приложения сил, что предпочитают преодолевать любые невзгоды посредством чисто женских, нежели каких-то иных, в данном случае рабоче-деловых, качеств, – не разочаруетесь, Андрей Петрович!