Мифы о русской демократии, грязи и «тюрьме народов» - стр. 5
Завершает книгу анализ мифа об извечной русской авторитарности и неспособности к демократии и самоуправлению.
Опять же «все знают» не только о постоянных попытках «русского медведя» расширить свою берлогу до границ ойкумены, но и о том, что в том русском берложьем царстве демократии и самоуправления нет и никогда не было. А были только всевластные самодержцы, свирепые бояре и творившие дикий произвол чиновники, управлявшие Россией, как Бог на душу и проситель в карман положит.
Наверное, современным читателям покажется диким утверждение, что реальной демократии в России нередко было не меньше, а во многие периоды истории и побольше, чем в Европе. А ведь это факт легко доказуемый. Широчайшее распространение местного народного самоуправления сделало Россию страной вольного духа. Страной, в которой до 1917 года на душу населения приходилось в 6–7, а порой даже в 20 раз меньше чиновников, чем в Британии и Франции.
Не в королевствах Европы, а на Руси царь мог бить рука об руку с представителями народа на площади у дворца. Не в светоче демократии США, с их «американской мечтой» и полностью отмененным только в 1870 году рабством[1], а в России простолюдин даже в эпоху крепостного права вполне мог сделать блестящую карьеру. В США много говорили о чистильщиках сапог, которые могут стать миллионерами и президентами. Только вот показать миллионера, который начинал бы с чистки обуви, пока что никому не удавалось. А в России сын сельского священника становился всесильным министром-реформатором, сын крестьянина – патриархом и официально (!) – вторым государем Всея Руси, а бывший крепостной – архитектором Казанского собора.
В своей статье «Полет из свободы. Что русские думают и чего они хотят» в журнале «Форин афферс» (2004 г.) Ричард Пайпс пишет: «Имеющиеся данные говорят о том, что только одному из десяти россиян дороги демократические свободы и гражданские права». (Откуда имеются у Пайпса такие данные?)
По убеждению многочисленных советологов, с давних веков по сей день свободы русские не хотят. А если и хотят, то свободы абсолютной, которую они называют волей («volya» – непереводимый русский фольклор), свободой разрушительной, которая ничего общего с цивилизованным нормальным понятием не имеет: «Русская воля означала полную необузданность, право на буйство, гулянку, поджог. Она была абсолютно разрушительным понятием» (Р. Пайпс, «Россия при старом режиме», 1993).
Очень предвзятое мнение. А я скажу, что русская воля у донских и уральских казаков вплоть до 1917 года означала полное самоуправление и высочайший уровень жизни – даже по стандартам американского фермерства того времени. Означала высокую ответственность, глубокую религиозность, нравственность, удивительное сочетание частной инициативы с чувством долга и служением государству.