Мифы и правда об «Иге». Как Русь расцвела при Золотой Орде - стр. 35

Образ жизни кочевников действительно казался ему [естественно] предпочтительнее, но не забудем, что это был его родной образ жизни. Кроме того, как и всякий пассионарный человек эпохи подъема, Чингис придавал большое значение сохранению этнической традиции своего народа, справедливо видя в этом защиту от возможных потрясений. А вот говорить о презрении Чингисхана к оседлому быту как таковому, на наш взгляд, [248], не приходится. Считая кочевой быт монголов предпочтительным, Чингис ценил достижения культуры оседлых народов: письменность, ремесла, административные навыки. Учтем, однако, что в ХIII веке большинство оседлых народов, соседствовавших с монголами, имели гораздо более низкую пассионарность, чем степняки [249]. Соответственно, их отличал весь букет пороков, вызванных падением пассионарности. Монголы же и сам Чингисхан просто приписывали эту разницу между собой и соседями наиболее ощутимому различию – различию в образе жизни. И наконец, необходимо коснуться еще одного мифа о Чингисхане, которому отдал дань Э. Хара-Даван. Речь идет о якобы присущем Чингису стремлении к мировому господству, к созданию мирового государства. В подтверждение этому Э. Хара-Даван приводит официальную формулировку, вырезанную на государственной яшмовой печати: «Бог – на Небе. Ха-Хан – Могущество Божие на Земле. Печать Владыки Человечества». Отметим в этой связи несколько существенных обстоятельств. Официальная формулировка не может рассматриваться буквально, ибо отражает не реальные устремления [вождя], а этикетные установки того времени. Кроме того, сам Чингис никогда не стремился [250] к мировому господству. Его цель была более узка. Он стремился к объединению под своей властью всех племен Великой степи, дабы добиться мира, порядка и уверенности в завтрашнем дне. Все прочие его войны носили вынужденный характер. Другое дело, что политика объединения и, говоря современным языком, коллективной безопасности в Степи воспринималась его противниками как пролог к мировой экспансии, однако сказать, что такова была и внутренняя мотивация великого полководца, было бы, на наш взгляд, всё же неправильно. Да и политика Чингисхана в завоеванных странах мало напоминала тактику других завоевателей мира типа Наполеона или Гитлера. Сам же Э. Хара-Даван приводит следующее высказывание Марко Поло: «Завоевывая какую-либо область, он (хан) не обижал население, не нарушал его прав собственности, а только сажал среди них нескольких своих людей, уходя с остальными на дальнейшие завоевания. И когда люди покоренной страны убеждались, что он надежно защищает их от всех соседей и что они не терпят никакого зла под его властью, а также когда они видели его благородство как государя, они тогда становились преданными ему телом и душой». Все, что мы знаем фактически о монгольской политике в отношении других народов, подтверждает правоту наблюдения знаменитого путешественника.