Миф о другой Эвридике - стр. 24
– Сразу… – в ладони – прохлада знакомой сабельной рукояти…
– Сразу… – матовая фольга глаз совсем рядом. Слева – синь клинка, взнесённого для удара…
– Сразу… – молнийный плеск весёлой стали, что-то мягкое и вязкое на её пути…
Она стояла и зачарованно смотрела на дёргающееся на паркете существо. Несуразное, длинное существо, похожее на огромного богомола. По паркету растекалась яркая, красивая кровь. Вот кровь доползла до медвежьей шкуры, и шкура охотно принялась её пить.
Существо подёргалось и наконец затихло, и она догадалась наконец что это был человек.
Она подняла саблю и взглянула на свои пальцы. Они были белыми и холодными, уже не её пальцами. Они вмёрзли в рукоять и сделались рукоятью.
Юля легко-изящно подошла к двери, распахнула её.
Широкий шоколадный диван, сбитые на пол подушки. Голые покатые плечи, покрытые мелкими волосками, короткая шея, впадающая в затылок с морковной проплешиной – «гном». За ёрзающими плечами, на коричневом – соломенные Элькины пряди. Смятые Элькины стоны-всхлипы.
«Гном» выпрямился, обернулся к ней. Лицо его стало заливаться мелом.
Ни слова не говоря, на звонких ногах, Юля подошла к дивану. На ходу сам собою взлетел клинок на замах, весело и мощно рванулся вперёд…
5. Рамин Халметов
Девчонки были совсем не похожи на мать. Каштановые волосы матери стянуты узлом на затылке, а у них – одинаковые взбуробленные стрижки до плеч цвета мокрой в дожде соломы. У матери – вытянутый костистый нос. У девчонок – маленькие, забавно вздёрнутые носики. Глаза у матери – усталая морская волна. У девчонок – звончайшая влажная синь на подступах к ультрамарину.
Одеты обе в одинаковые белесые джинсики, но в разные покроем и цветом футболки. Сидят тоже одинаково, сомкнув коленки и расставив ступни в кроссовках: пятки шире носков.
Обе в одинаковым изумленье-испуге смотрят не на Рамина, а на рядом сидящую мать. Мать испугана-изумлена больше их. Глаза её обречённо блуждают по стенам кабинета. До неё дошло, что она только что рассказала Рамину всё, абсолютно всё, то, что нельзя было никому, никогда, ни за что…
– Господи!.. зачем же я!.. – потерянное бормотанье женщины, – Я же не… Никто же об этом…
– Александра Матвеевна, – как можно мягче и отчётливей сказал Рамин, – Ус-по-кой-тесь! Пожалуйста. Юля, Эля – успокойтесь. Не о чем волноваться. Уже месяц прошёл. Раз никто не увидел вас там, никто не узнал про вас до сих пор – слава Богу, в этом вам повезло, то теперь уже не узнает. Не переживайте. Посмотрите в глаза мне.
Мать и дочери по команде уставились на него. Рамин улыбнулся. Эта растерянная троица ему нравилась. Особенно, девчонки. Он им, кажется, тоже. Они тоже чуть-чуть улыбнулись. Бедлам взглядов начал стихать.