Между Навью и Явью. Семя зла - стр. 30
– Я не буду скакать на таком замечательном жеребце, Шан. Я отведу его в табун к кобылицам, и через год у меня будет много таких, как Ильк!
– Точно купец! – искренне восхитился Волшан. – Нет, не выйдет. Ильк с тобой не пойдёт, Сачу. Не обижайся. Он – мой друг.
– Конечно, – быстро согласился Сачу. – Бал, – он потрепал своего рыжего конька по гриве, – тоже мой друг. Но он – лошадь. Не человек. Менять, дарить, даже съесть коня не стыдно.
– Нет договора, Сачу. Оставь это. Илька я не отдам, – отрезал Волшан.
Дальше ехали молча.
– Завтра днём увидим кагал, – заявил Сачу, когда они устраивались на ночёвку.
У Волшана ныла спина от целой седьмицы, проведённой в седле, и он был в мрачном настроении. Хотелось выпрямиться, растянувшись на жёсткой земле и ни о чём не думать.
Не дождавшись его ответа, Сачу продолжил:
– Будут сторожевые отряды. Говоришь ты хорошо, но похоже на то, как говорят на севере, поэтому лучше молчи, если не спросят. А спросят, скажи, что ты из Кухей. Я слышал, что они отправили искинчи к нашему хакану, хотят мира.
– Хорошо, – проворчал Волшан. – Я понял. Кухей.
– Они к шапкам волчьи хвосты пришивают, но хвост же может потеряться? – зевнув, предположил Сачу и свернулся калачиком, готовясь уснуть.
У него это получалось легко – только что говорил и вот уже громко засопел.
Волшан подождал немного и со вздохом поднялся на ноги. Когда он приедет в кагал, зверь должен быть сыт. Да и волчий хвост раздобыть не мешает, раз уж он теперь «кухей».
Утром Сача изумлённо вытаращился на обрубок рыжеватого волчьего хвоста, который Волшан привязал к заострённой верхушке своего тягиляя кожаным шнурком так аккуратно, что даже дырка, которую пришлось проделать для этого в шапке, была незаметна.
– Шан, сейчас ты похож на настоящего печенега, – восхитился Сачу, цокнув языком. – И ехать верхом получается уже намного лучше.
Ободрённый похвалой, Волшан свистнул Ильку, и тот примчался на зов, сбивая метелки с поредевшей здесь, на юге, травы.
***
Ильбег хан отправился в главный шатёр кагала, а Караман, даже не стряхнув пыль с сапог, заявился к ата-каму. Высокий и тощий стражник преградил ему путь у входа.
– Кто ты? Ата-кам отдыхает и никого не ждёт.
Караман вздохнул. Кам, который не принимает родичей – что может быть удивительней?
– Сообщи Бычин каму, что пришёл Караман кам из рода ОрАт.
Стражник не посмел возразить и нырнул за полог входа.
– Входи, кам, – пригласил он, вернувшись.
Караман и сам был не молод, но Бычин-кам оказался действительно старым. Редкие побелевшие космы слиплись от пота. На макушке их почти не осталось, и она просвечивала бледной кожей. Слезящиеся глаза прятались в складках обвисших век. Он грузно восседал среди подушек и валиков, набитых конским волосом. Несмотря на жару, в очаге пылал огонь.