Между Навью и Явью. Семя зла - стр. 19
– Ильк! – заорал Волшан, и в этот миг, показалось, вся близкая степь завизжала, заголосила, завыла, врываясь на хутор.
Конь выскочил из тёмного провала конюшни вместе с клубом удушливого дыма и вкопался копытами, резко встав перед Волшаном. В чёрных глазах играли кровавые отсветы пламени, бока раздувались кузнечными мехами.
– Беги, – прохрипел Волшан и с размаху двинул его по крупу.
Тот взвился свечой, но Волшан уже оборачивался, рухнув на колени. Тяжёлый толчок сердца в груди, и он с рёвом выгнул покрытую вздыбившимся мехом спину. Конюх, последним выскочивший из ворот полыхающей конюшни, сполз по стене, с разинутым в немом крике ртом и вытаращенными от ужаса глазами.
Прыгнув в красные сумерки, Волшан сбил с ног влетевшую во двор лошадь печенега, когда та шарахнулась от зверя. Кувыркнувшись назад, она подмяла под себя всадника, а Волшан не задерживаясь, подскочил под копыта следующей. На ходу цапнул её за переднюю ногу и дёрнул головой, подсекая. Всадник, не осознавая опасности, ловко соскочил с падающего коня, но и только – обезглавленное тело тут же мешком осело на землю.
Волшан, щёлкая окровавленной пастью, выскакивал из темноты на освещённые заревом пожара участки, молниеносно и безжалостно вырезая степняков. В поднявшейся суматохе они не сразу сообразили, кто им противостоит, а сообразив, попытались удрать, на ходу осыпая огромного зверя градом стрел, но он был слишком быстр, а обезумевшие лошади отказывались повиноваться. Вой и горловые крики наскока сменили вопли ужаса и боли, которые перекрывались храпом и ржанием испуганных лошадей. Волшан молнией носился по хутору, с одной мыслью – не дать степнякам выскочить к реке.
Когда в окнах Смеянова дома замелькал свет факелов, он повернул обратно ко двору. Два коня без всадников с визгом полетели прочь от зверя, едва не столкнувшись друг с другом, а он ворвался в дом. В людской набивали торбы добром двое степняков. Первому он оторвал голову, наскочив со спины. Счастливец даже не успел понять, что уже мёртв. Второй вытаращил глаза и схватился за своё оружие. Волшан зарычал так, что на столе что-то жалобно зазвенело. Степняк попятился к стене, неуверенно выставив перед собой саблю. Рука дрожала, передавая эту дрожь клинку. По нему пробегал хищный отсвет пламени от горящего факела. Побелевшее лицо степняка перекосило судорогой страха, из горла вырывался хрип, а взгляд судорожно метался по сторонам, в поисках спасения. Его не было.
Волшан прыгнул, целиком захватил в пасть руку с оружием выше локтя, и дёрнул, мотнув головой. На зубах хрупнули кости. Печенег – приземистый, но широкий и плотно сбитый – оторвался от пола, и, описав дугу, с воплем шмякнулся под окна. Уже без руки. Из плеча фонтаном ударила кровь. Волшан отбросил размочаленную руку и бросился к заверещавшему врагу, жадно сглотнув горячее и сладкое.