Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха - стр. 6

Кроме того, важно помнить о том, что Босх не только конструировал новые формы, но и охотно переносил свои находки из работы в работу. Красные разлагающиеся плоды колоссальных размеров; птицы, клюющие зерна из небольших круглых фруктов; тела, вырастающие из сухих стволов, и конечности, заканчивающиеся сухими ветвями; здания, соединяющие архитектурные формы с органическими, встречаются у него вновь и вновь. Можем ли быть уверены, что Босх вкладывал в них какой-то конкретный смысл, а не просто использовал для создания демонического антуража? Сказать трудно.

Йерун ван Акен был необычайно изобретателен в изображении дьявола, грешников и всего мира зла. В его сценах Страстей, не говоря уже об инфернальных пейзажах, собраны почти все приемы и знаки, с помощью которых североевропейские мастера его времени и предшествующих столетий демонизировали врагов Христа и христианства (рис. 6). Мы видим и зловеще-темные лица, и крючковатые носы, и зверские гримасы, и восточные одежды, и фантастические гербы с жабами или скорпионами, которые соотносили иноверцев и грешников с их «отцом» – дьяволом. При этом, обличая зло в его бесконечных формах, Босх создал собственный визуальный «диалект», который для нас далеко не всегда понятен.

Рис. 6. Иероним Босх. Лица демонов и грешников – фрагменты панелей «Несение креста» (Эскориал), «Се человек» (Франкфурт), «Страшный суд» (Вена), «Искушение св. Антония» (Лиссабон).

Почти все знаки и приемы, с помощью которых средневековые мастера демонизировали иноверцев и грешников, были устроены сравнительно просто. Мы можем наверняка сказать, что, представляя мучителей Христа с черной кожей, крючковатыми носами, скалящимися ртами, высунутыми языками или странными крыльями, растущими на голове (рис. 7), художники или скульпторы XII–XVI вв. подчеркивали их внутреннюю порочность, звериную агрессивность и соотносили с демонами[18].

Приведу только один пример. Около 1525 г. немецкий мастер Йорг Ратгеб на одной из панелей церковного алтаря написал сцену «Се человек» (Ин. 19:4–8). Мы видим римского прокуратора Понтия Пилата и связанного Иисуса, которого он вывел к иерусалимской толпе. «Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни, распни Его!» Ратгеб в духе своего времени изобразил иудейских старейшин с гротескно уродливыми лицами и зверским оскалом. Но этого было мало. Их кожа неестественно желта, у кого-то сера, а у кого-то – ярко-красна[19].

Некоторые из деталей таких изображений приобретали негативное значение лишь в определенных контекстах. Так, хорошо известно, что с XIII в. Иуду Искариота и иудеев часто изображали в желтых одеждах, поскольку желтый цвет ассоциировался с иноверием, предательством и безумием. Однако злодеев, конечно же, одевали не только в желтый, а желтая туника или желтый плащ необязательно указывали на то, что их обладатель – злодей. В тот же цвет могли быть выкрашены одеяния ангелов или св. Петра – первого из апостолов. Для того чтобы разобраться в символике цвета, важно смотреть не на одного персонажа, а на всю гамму, которую использует тот или иной мастер при изображении позитивных, негативных и нейтральных фигур, а также присматриваться к оттенкам (скажем, негативным знаком мог быть не любой желтый, а только «грязный», отдающий в красный или зеленый)