Между ангелом и бесом 2 - стр. 18
– Ангелок, я новую примету выявил, – сказал Гуча, – и, между прочим, связанную с твоим появлением.
– И какую же, Чингачгук Эфроимович? – поинтересовался ангел.
– А такую, Бенедиктушка, что вернее не бывает. Альберт, ты заметил, что когда ангелок прилетает в гости, то обязательно случаются неприятности? – чёрт подмигнул королю, и Альберт, немного подумав, поддержал друга:
– В натуре, амиго!
– Так вот, друг Полухайкин, чем меньше на нашем нимбоносце надето вещей, тем эти неприятности крупнее.
– Дело говоришь, – Полухайкин помрачнел, вспоминая прошлогодние события. Он нахмурился – складки с затылка поползли на лоб, по пути уронив корону. – Верно подметил! Помнится, в прошлый раз этот отморозок в одних штанах прибыл – и что было!
– А что было? – спросил Самсон, не открывая глаз. Видимо, первым чувством, которое к нему вернулось, было любопытство. Он в прошлый визит Бенедикта отсутствовал – висел вниз головой на столбе в городе своего детства.
– А то и было, что в прошлый раз друг наш прибыл не один, а с козлом… – Самсон расхохотался. Смеясь, выбрался из тёплой лужи и подошёл ближе – ему не хотелось пропустить ни слова. История, как по опыту знал Самсон, обещала быть интересной. – Не, Рыжий, ты не смейся, – серьёзно сказал Полухайкин, – в натуре, он козла с собой притащил. И не простого козла, а опущенного!
– Не «опущенного» козла, а козла отпущения. Из Израиля, между прочим, – внёс поправку ангел, – от древних евреев доставил. Они на него все грехи, накопившиеся за год, складывали и отпускали в пустыню.
– Ну и вёз бы его в пустыню, к Томке Собакиной, пусть бы верблюжью колючку там жрал. На черта ты его в мой огород выпустил? Я до сих пор кротам в глаза не могу спокойно смотреть, – и Альберт с раздражением ударил ладонью по мощной ляжке, обтянутой коричневой кожаной штаниной. – – До сих пор эту… как его там…
–Моральный ущерб возмещаешь, – подсказал чёрт.
– Точно, типа дань плачу, – вскричал Полухайкин.
Не смотря на то, что прошёл целый год, неприятные события всё ещё были свежи в памяти Альберта Ивановича. Дело в том, что козёл съел всю капусту в Марточкином огороде.
Гуча помалкивал, он прищурил глаза и хитро ухмыльнулся. Это он отвязал козла. Не специально. Просто так получилось. Помнится, тогда они со стариком Аминатом вели задушевную беседу у той самой изгороди, к которой злополучное животное было привязано. Наглая скотина из Израиля дико орала и нарушала ход плавной философской беседы. Под фирменную настоечку отшельника трудно было поймать нить ускользающей мысли, а тут ещё этот… козёл! Кто же знал, что животина, обретя свободу, сразу же понесётся в огород? И не просто сходит на экскурсию, а устроит там такую потраву, что спокойная Марта, увидев это, зайдётся в диком визге и перебудит весь Рубельштадт?