Между ангелом и бесом 2 - стр. 17
– А как надо?
– А попробуй, лох ты наш конопатый, этот… типа… французский.
– Точно, – с трудом сохраняя серьёзное выражение лица, поддержал Альберта Гуча, – говорят, что французский поцелуй помогает в особо трудных случаях.
– Это как? – Самсон с надеждой посмотрел на друзей, как вдруг полыхнуло синее пламя, и в воздухе появился Бенедикт. Он был совершенно голый, но, как всегда, с готовой информацией по любому вопросу. Видимо, он слышал последние фразы.
– Французский поцелуй – это такой поцелуй, когда ты нежно, – менторским голосом уставшего лектора произнёс ангел, опускаясь между Самсоном и зацелованной Кваквой, – отмечаю, очень нежно, захватываешь губами нижнюю губу партнёрши…
– Без штанов, блин, – изумился Полухайкин, – а это… типа, инструкция с собой!
– Не мешай, пусть теоретик говорит, – остановил его Гуча, чувствуя, что сейчас, с помощью ангелочка, их невинная шутка вырастет до гигантских размеров. Он даже дыхание затаил, предвкушая, какую глупость на этот раз сморозит наивный Бенедикт.
– Так вот, ты нежно обхватываешь нижнюю губу партнёрши и покусываешь её, она то же самое делает с твоей верхней губой. Её язык в это время проникает в твой рот и нежно ласкает нёбо, а ты стараешься втянуть его как можно глубже в свой рот, как бы захва… Что это с ним?
Самсон сначала побледнел, потом его лицо приобрело землисто-серый оттенок. Разноцветные глаза закрылись, и вор мешком осел в лужу под ногами.
– Обморок, – ответил чёрт, наблюдая, как ангел переворачивает Самсона. – Фантазия у Рыжего богатая, а супруга – ой какая нестандартная!
– Не, в натуре, ты сам-то понял, чё сказал? – поддержал брюнета Полухайкин. – С неба падает голый мужик и несёт такую отборную порнуху, что даже у меня это… как его…
– Стыдливость проснулась? – помог Гуча и, не в силах больше сдерживаться, расхохотался.
– Точно, я даже покраснел, – сказал Полухайкин и тоже рассмеялся.
– Право, я не подумал, друзья, что у Самсона так развито ассоциативно-образное мышление, – расстроился Бенедикт, шлёпая по щекам не в меру впечатлительного вора.
Кваква на инцидент внимания не обратила. Довольная тем, что надоедливый супруг, наконец-то, умолк, она прикрыла глаза и с удовольствием квакнула.
Полухайкин, наблюдая это, вдруг нахмурился и, подумав минуту, сорвал с гардины занавеску и бросил её вниз.
– Прикройся, ангелок, а то Марточка выглянет в окно и смутится, а тогда, по понятиям, я буду обязан набить тебе морду. Сильно набить, даже не смотря на то, что она у тебя ангельская.
Бенедикт быстро намотал занавеску, воровато оглядываясь по сторонам. Из открытых окон второго этажа по пояс свесились служанки и, тихонько хихикая, смотрели на него во все глаза. Ангел внимательно рассмотрел их – Марты среди девушек не было, а на других дам «понятия» короля Полухайкина не распространялись.