Метель - стр. 6

Остаток дня я провел, укутавшись в пухлые одеяла, одиноко лежа на кровати гостевой комнаты. Главарь решил, что доктор должен поселить меня подальше от остальных и следить за состоянием моего здоровья, которое было совсем не в порядке. Тяжело было даже подняться с кровати, а утренний досмотр, во время которого я стоял на ногах несколько минут, теперь казался чем-то нереальным. Все, что я мог, – это глядеть в потолок и по сторонам, стараясь отвлечься от ноющей боли и постоянной тошноты.

Окна были задернуты плотными занавесами – доктор предусмотрел, чтобы яркий свет не резал мои слезящиеся глаза. Полумрак помещения пытался одолеть небольшой светильник в дальнем углу и огонь розоватого оттенка в камине с синтетическими поленьями. Обстановка в целом напоминала лесной охотничий домик… убежище. И сейчас самым важным для меня было тепло моего временного жилища и то чувство безопасности, которое оно давало.

Я не знал, где нахожусь и кто я такой, не помнил ничего до того момента, как меня вынули из-под снега где-то на окраине города. Не было ни каких-либо указателей, ни подсказок, ни намеков. Лишь бескрайние белые просторы вокруг.

Меня мучила жажда. Озираясь, я обнаружил бутылку с красным соком, стоящую на прикроватной тумбе, и потянулся за ней, но слабые руки не смогли ухватить гладкую поверхность и обронили ее. Бутылка покатилась по полу в сторону выхода, оставляя за собой тонкую алую дорожку находящейся внутри жидкости, и остановилась у ног вошедшего доктора. Он держал поднос с тарелкой супа и стаканом с какой-то настойкой бледно-зеленого цвета.

– Вряд ли ты хочешь есть, – сказал врач, – поэтому я тебе и не предлагаю, но если вдруг появится аппетит… По крайней мере, в этом бульоне на редкость натуральные продукты.

От вида маленькой тарелки к горлу подкатил рвотный рефлекс. Я зарылся еще глубже в одеяла. Доктор понимающе кивнул и поставил поднос подальше от моего ложа.

– Тебя нашли в полумертвом состоянии, – начал он, садясь на край кровати, – еще немного, и мороз добил бы тебя. Даже удивительно, как ты продержался так долго. Если б не мусорная бригада… Ты вообще хоть что-нибудь помнишь?

– Не знаю, кто я, – сквозь боль прохрипел я.

Это все, что я вообще мог сказать о своей личности. Ни имени, ни возраста, ни племени. Моя короткая жизнь начиналась с белоснежных полей, а единственным воспоминанием оставался дикий холод.

Доктор протянул мне две темно-серых пилюли и стакан с той мерзкой настойкой.

– Вот, выпей. В тебе могут быть споры.

Я недоверчиво глянул на предложенное, собираясь отказаться, но доктор силой сунул мне лекарство в рот и залил туда зеленую мерзость. Я закашлялся, стараясь хоть как-то защититься от внезапного нападения обжигающей жидкости на мою глотку.