Месть сэра Левина. Похищение грудного ребёнка - стр. 19
«Интересно, чего от меня, от старого бедолаги, кому-то вдруг страсть как понадобилось?.. – седовласый разбойник не являлся тупым простофилей и давно догадался, что игрова́я прелюдия разыгрывается аккурат-таки для него. – Но что я такого сделал? Кому вдруг потребовался? Про меня и думать, наверно, давно забыли. Если не считать, разумеется, Умертвителя – Джека Колипо. Нет!.. Тьфу, меня к чёрту, к морскому дьяволу! Тот на бутафорские концерты, комедийные сцены, совсем не способен – ОН пират настоящий! – и явится сам. Чтобы собственной рукой со мной посчитаться и чтобы воздать за смерть единственного, горячо им любимого, сына». Пока он размышлял, Фрэнку стало казаться, что один из бравых молодчиков кого-то ему напомнил, кого-то из давнего, навеки забытого, прошлого. «Не может быть?! – воскликнул он тихо, в отцовских сердца́х. – Не сама ли Мэри Энн вернулась из дьявольской преисподней, чтобы лично мне вырвать дряблое, ромом прожжённое, сердце. Но постойте?.. Этот вроде красивый парень, безусый юнец. По-моему, к старой пиратке, мужланке-солдатке, он относи́ться никак не может… или я чего-то не пониманию, о чём-то таком не знаю?»
Мучительные сомнения прервались сами собой: нахальный тип отделился от других собутыльников, независимой походкой направился прямо к нему, поставил обутую ногу на соседнюю табуретку (что считалось ве́рхом неуваже́ния) и со злорадной миной, с молодым превосходством, напыщенный, замер. Он ожидал адекватной реакции, соответствующей бестактному (хотя, пожалуй, нет!), скорее бесцеремонному, поведению.
– Как смеешь ты, мерзкий паскудник, – от небывалой неучтивости Уойн даже слегка привстал, готовый немедля броситься в битву, – поступать – разрази меня гром! – неподобающим образом. И кто вообще ты такой?! – он взял секундную паузу, а после сурово воскликнул: – Назовись!
– Что я вижу?.. – вместо положенного ответа, неучтивый охальник надменно язвил; он чуть изменил бесстыдную позу, а именно выставил кожаный, выше колен, сапог, обутый на молодую ногу, прямо перед собой и опустил её на́ пол. – Не тот ли это грозный морской разбойник, что наводил здесь страх и ужас долгие, давно ушедшие годы? И что он представляет сейчас? Грязный, никчёмный, во всём униженный человек, заливающий поганую глотку самым дешёвым пойлом.
Любому нормальному человеку сделалось б больше чем очевидно, что моложавый прохвост напрашивается на явный скандал, кровопролитную битву. Подкреплённый солидной поддержкой, состоящей из семи полупьяных, вооружённых до зубов человек, тот явно не собирался оставлять былого пирата живым, ну, или на крайний случай не сплошь изувеченным. Так подумал измочаленный невзгодами седовласый старик, исподлобья поглядывая на оголтелых соперников; нескла́дным гурто́м те кучкова́лись в трёх метрах поодаль. Все они являлись молодыми и сильными, ловкими и умелыми, шустрыми и проворными. Что не позволяло надеяться на снисходительную пощаду.