Месть легких денег - стр. 10
– Пейте чай, – распорядилась Ганна Филипповна, – пока он горячий. А такие плюшки пекла ещё моя прабабушка. Она полька из Львова. Когда она родилась, Львов был польским городом. А потом…
– Да, я помню, потом стал нашим.
Муравецкая улыбнулась, и морщинки короткими лучиками собрались в уголках её глаз.
– Ну да, – сказала она, – нашим, и, судя по всему, скоро снова таковым станет.
Наполеонов кивнул, откусил приличный кусок плюшки и запил его чаем.
– Вкусно.
– А я что говорила, – довольно заключила Ганна Филипповна.
Наполеонов незаметно для себя одну за другой съел три плюшки и признался с нескрываемым сожалением в голосе:
– Всё, больше не могу. Скоро ли придёт Силантий Фёдорович?
Не успела Ганна Филипповна раскрыть рот, как из прихожей донёсся скрежет ключа в замке.
– Вот и они! – обрадовалась женщина.
«Кто они?» – хотел спросил Наполеонов.
Но тут в кухню забежал пёс и стал ласкаться к хозяйке. Так что следователю стало ясно без объяснений, кого именно Муравецкая имела в виду, сказав «они».
Вскоре появился и сам хозяин.
– К тебе вот следователь пришёл, достукался, старый, – проговорила Муравецкая и подмигнула мужу.
Наполеонов поднялся со стула и представился. После чего пожал протянутую ему Муравецким руку.
– Мне нужно поговорить с вами. Я буду вести это дело.
– Я думал, что им займётся тот следователь, который приезжал вчера.
– Нет, поручили мне, – ответил Наполеонов.
– Ну, что ж. Только я вроде уже всё сказал вчера.
– Муж, не спорь. Власть лучше знает, – одёрнула мужа Ганна Филипповна.
– Я и не спорю, – покорно вздохнул Силантий Фёдорович.
И следователь догадался, что в этом доме спорить с Ганной Филипповной не принято.
– Ты руки вымыл? – спросила Муравецкая мужа.
– А как же!
– Тогда садись. – Ганна Филипповна налила мужу чаю. Хотела налить ещё и в чашку следователя.
– Нет, нет, – запротестовал он, – я так у вас тут и лопнуть могу.
Старики засмеялись, как показалось Наполеонову, одинаковым смехом.
– Ладно, вы тут беседуйте, а я не буду вам мешать, – сказала хозяйка и ушла с кухни.
«Хорошая женщина, – подумал Наполеонов. – Другая бы ни за что не ушла и совала свой любопытный нос под каждое слово, как дятел длинный клюв под кору».
Наполеонов подождал, пока Муравецкий напьётся чаю, потом спросил:
– Это ведь вы, Силантий Фёдорович, вызвали полицию?
– Я, – ответил старик.
– А обнаружили труп тоже вы?
– Нет. Обнаружили убитую Гаврюша и Марьяна. Местные бездомные. Они оба смирные, а ваш предшественник, – Муравецкий поморщился, как от зубной боли, – забрал их с собой.
– Так положено, – ответил Наполеонов и добавил успокаивающим тоном: – Не переживайте вы так, Силантий Фёдорович, не съедим мы ваших смирных ребят. Разберёмся и отпустим.