Мертвый - стр. 48
А уже через полчаса пришел пупкарь и, велев собираться с вещами, перевел его из камеры смертников в обычную камеру, где сидели подследственные, ожидавшие суда. Артем никогда не забудет тот день. Это как второй день рождения, только несравнимо лучше. Он и сейчас еще иногда просыпался по ночам с криком, если ему опять снилась камера смертников. Внешним напоминанием о том времени остались полностью седые виски в двадцать три года и что-то такое в глазах, что останавливало тех, кто пытался наехать на него, намекало им о том, что вот с этим конкретным парнем лучше всего дружить или, по крайней мере, не ссориться.
А через месяц новый суд – и три года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии усиленного режима16. Он тогда обрадовался, что ему дали усилок, а не общак. На общаке, как рассказывали бывалые сидельцы, много беспредела, а на усилке люди посерьезнее, срока побольше, и потому сидеть спокойнее. Так оно, в общем, и было. А срок в три года после исключительной меры вообще показался каким-то несерьезным, детским. Впрочем, те, кто не побывал в его шкуре, этого никогда не поймут. Да и не надо им ничего понимать. Артем улыбнулся, и шедший ему навстречу мужик, намылившийся было стрельнуть у него закурить, увидев эту его улыбку, больше похожую на оскал, шарахнулся в сторону так, что чуть не упал на ровном месте. Артем даже не обратил на него внимания, занятый собственными мыслями.
По пути он завернул в магазин, решив затариться кое-чем на дорожку. Там он, оценив скудный выбор, купил четвертинку водки и плавленый сырок «Дружба». Сунув покупки в пакет, Артем продолжил путь к остановке. Идти было недалеко, меньше километра, – прямая аллея, обсаженная тополями, выводила прямо к месту.
На конечной остановке никого не оказалось, и Артем, сев на полуразбитую лавочку, достал из пакета сырок, развернул его, положил на пакет сверху. Потом вынул из кармана чекушку, свернул пробку-бескозырку и в несколько глотков осушил емкость. Понюхал сырок, откусил, пожевал, ожидая пока в желудке уляжется небольшой шторм. Потом оглянулся и, не найдя поблизости ни единого намека на урну, выбросил пустую бутылку в кусты. Потом, не торопясь, доел сырок, а тут как раз и троллейбус подошел, словно ждал где-то, пока Артем закончит свои дела.
Войдя в салон и заплатив за проезд положенные три копейки, он сел на одиночное сиденье и уставился в окно. А за окном был июнь 1984 года, и никому во всем мире даже в голову не могло прийти, что одной из двух мировых сверхдержав под названием СССР осталось существовать всего семь с половиной лет. В стране сейчас правил Генеральный секретарь Константин Устинович Черненко, принадлежащий к плеяде «кремлевских старцев», и после шума, поднятого коротким правлением Андропова, казалось, что всё вернулось к прежней неторопливой брежневской эпохе. Брежнева в целом вспоминали хорошо, в отличие от Андропова, говорили, что, мол, тот сам жил и другим жить давал. Андропов же за свое недолгое правление запомнился людям облавами на дневных сеансах в кинотеатрах