, они разбивают на зеленых высокогорных лугах волшебные сады, окружая их золотыми изгородями, наводят через журчащие потоки жемчужные мосты и танцуют на цветущих лесных полянах, они похищают приглянувшихся им юношей и очаровывают их своими благоуханными локонами, украшенными цветочными венками, и всем своим нежным, стройным обликом. Но их несравненная красота, их сияющие взоры лишены души. Словно волчьи стаи, рыщут по лесам и горам сонмы необузданных фурий, именуемых в народе богинями
[5], ужасных «диких баб», похищающих детей и оставляющих вместо них в люльках своих безобразных отродий, готовых защекотать старика, а молодого жестоко удавить после первой брачной ночи. Среди крестьян можно встретить ведуний
[6], повелевающих тайными силами природы, знающих свойства целебных трав вплоть до чумного корня и способных излечивать укусы ядовитых змей; им под силу отнять у звезд свет, а у человека – здоровье; пока тела ведуний спят, души покидают их в обличье птицы, а по временам они отправляются верхом на черном коте в Киев и там, высоко в небесах, парят над святым городом, справляя свои шабаши. Что и говорить, у нас даже падучие звезды
[7], достигнув земли, принимают человеческий облик и обращаются в вампиров; некоторые могут навести порчу недобрым взглядом; а ночами по воздуху проносятся души некрещеных младенцев и требуют их окрестить. Что же удивительного в том, что у нас существуют всевозможные призраки, а белоснежное тело красавицы, изваянной из хладного мрамора, в полночь теплеет, словно по ее жилам струится живая кровь?
– Безумные фантазии! – воскликнул господин Гусецкий. – Впрочем, вы меня раззадорили, теперь и мне любопытно, какую тайну скрывает старинный замок.
– Я открою вам правду, молодые люди, – произнес старик после небольшой паузы, во время которой панна Кордула успела засыпать тлеющие угли в самоварную трубу, а панна Анеля – взять на пианино маленькими, нежно-розовыми ручками несколько аккордов меланхолического народного напева. Старика постепенно окутало голубое облако дыма.
– А правда в том, – продолжал он, – что в большом зале замка и в самом деле установлена прекрасная статуя, изображающая женщину несравненной красоты. Одни говорят, будто кто-то из рода Тартаковских некогда отправился в Палестину в числе крестоносцев, дабы освободить Гроб Господень, и привез из Византии изваяние Венеры, высеченное рукой греческого скульптора. Другие же утверждают, что это некая дама из семейства Тартаковских, известная своею красотой и своими пороками, приказала изваять себя одному итальянскому мастеру именно так, в наряде, не подверженном веяниям моды, то есть в костюме Евы, каковой носила она в раю, заметьте себе, до грехопадения. По преданию, это происходило во времена Бенвенуто Челлини, а красавица была не кто иная, как старостиха Марина Тартаковская.
