Мертвая зыбь. Хроника операции «Трест» - стр. 26
– Но я сказал им, что против террора!
– Да, вы так говорили. Вы говорили и о правительстве из спецов. Смешно! Они только и ждут, чтобы опять сесть на шею народу, а вы им: «Нет, это мы, спецы, войдем в правительство, а не вы, эмигранты». А их цель другая: «Помогите вернуться, а там мы вам покажем, кто будет править Россией».
«К чему он это говорит, – подумал Якушев. – Скорее бы кончилось».
– Что бы вы стали делать, если бы очутились на свободе?
Это было неожиданно. Якушев ответил не сразу.
– Думаю… Думаю, что был бы лоялен в отношении советской власти, честно работал бы по специальности.
– И только? А если к вам явится кто-нибудь оттуда, из эмиграции? Или из подпольной организации?
– Пошлю его к черту. Ведь они подвели меня под расстрел.
– Только поэтому?
– Не только. У меня было время подумать.
– И что же вы надумали? «Послать к черту»? В этом выразилась бы ваша лояльность? А этот тип пошел бы к другому, на другую явку и занялся подготовкой террористического акта.
– Я против террористических актов. Я же им говорил.
– И вы думаете, что вы их убедили?
– Не думаю, но что они могут сделать? Народ все-таки против них.
– Однако у них достаточно сил для того, чтобы лихорадить страну, натравливать на нас Пилсудского, Маннергейма, провоцировать пограничные конфликты. У них есть одержимые, которые будут бросать бомбы, стрелять в наших товарищей.
– На это вы отвечаете расстрелами.
– Отвечаем, конечно. Это государственная необходимость. Мы отвечаем на белый террор – красным. Но начали они: они ранили Ленина, убили Володарского, Урицкого. Мы ведь отпустили под честное слово Краснова и этого шута Пуришкевича. Вы говорили Артамонову о монархических настроениях в народе? Говорили? А сейчас вы стали думать иначе? Тогда вам казалось, что вы знаете народ. А теперь?
– Теперь… Я о многом думал. Перед смертью не лгут… Победы Красной армии, как это ни прискорбно для нас, – победы народа.
– А если это так, то зачем народу деятельность МОЦР? Вы подумали об этом?
– Мало ли о чем я думал в эти дни и… ночи. В общем, я написал последние показания. Мне абсолютно ясна бессмысленность наших действий.
– Бессмысленность? Преступность.
– Да. Преступность. Я видел, что мы идем против народа, и все-таки упорно гнул свою линию, искал единомышленников, людей, способных на диверсии, убийства. Теперь я вижу, как это было мерзко и глупо. Впрочем, зачем я вам это говорю? Все равно вы мне не поверите, хотя я писал вполне откровенно.
– Почему не поверим? Мы считаем вас принципиальным человеком, даже патриотом. Иначе этого разговора не было бы. У нас с вами идейный поединок. Ваши монархические чувства – это классовая ограниченность. Нельзя же быть слепым! Чтобы служить родине, надо быть не просто лояльным, а подлинным ее гражданином, работать для нее не за страх, а за совесть. Вы подписали отказ от политической деятельности. Что ж, поверим…