Мертвая пехота. Книга первая. Крах - стр. 33

– Когда произошло убийство, Раберс?

– Утром…

– Ранним утром, Раберс, – поправил его Рэм. – А сейчас уже день. Как вы думаете, неужели там все еще сидят и ждут триумфального появления дознавателей Дома? Полагаю, те, кто осмотрел место преступления, уже должны были составить полный отчет, не так ли?

У Излома на скулах заиграли желваки. Массивная челюсть чуть выдалась вперед.

– Не забудьте, что эти отчеты тоже нужны, Раберс, – подмигнул ему Рэм и добавил: – Нам.

Воин резко развернулся и чеканным шагом отправился по коридору прочь. Темная фигура на фоне белых стен. Консворт проводил взглядом напряженного и оскорбленного офицера, думая о нарисовавшейся вдруг проблеме.

Эта проблема стояла сейчас позади него и молчала. И сама собой разрешаться не собиралась. А ведь дела не ждут. В горле моментально пересохло.

– У меня тут есть клиент, – он скорее просипел эти слова. Откашлялся. – Может быть, он что-то знает о…

– У меня тоже есть зацепка, – прервала его Пальчики. Ему почудилось, или в ее интонации прозвучала насмешка? Может, показалось?

Или все-таки прозвучала?

Проклятье, эта сука над ним издевается? Она считает себя чем-то лучше его? Надо бы развернуться и посмотреть на выражение ее лица. Надо! Но так не хочется. Вдруг она заметит, как он нервничает?

– Тогда работаем по обоим направлениям… – Как же хотелось сказать что-нибудь другое, что-нибудь хлесткое, убийственное. Способное открыть ей глаза на все, что она когда-нибудь делала. Чтобы она прозрела, поняла свою никчемность и покончила с собой от раскаяния!

– Если появится новая информация – прошу немедленно сообщить ее мне, – сказала Пальчики, и Рэм спиной почувствовал, как дознавательница развернулась и отправилась по коридору вслед за Изломом Раберсом.

Сразу стало легче дышать и думать. Да и жить, чего там говорить, стало легче.

Так, ближе к делу, Рэм. Ближе к делу. Сейчас его ждет Бэлла.

Когда Консворт подошел к кабине лифта, то остановился у неподвижных Рыцарей Гнева и покосился на их почти трехметровые энергетические алебарды, а затем попытался заглянуть в темную прорезь забрал, но оттуда на него глядела зловещая пустота. Пугающий взор неизвестности. Бэлла смотрела проще и понятнее.

– Надеюсь, вы не скучали по мне, – сказал Рэм, когда вошел в свой кабинет. Улыбнулся пленнице, улыбнулся Славею. И напрягся. Вид у толстяка был нервный и виноватый. А у Бэллы…

– Адова канитель… – проговорил моментально вспотевший Рэм. – Что стряслось?

– Я задремал, Рэм. Прости меня. Я задремал и не уследил. Она что, Тронутая[5]? Я бы проснулся, если что. Прости, Рэм.