Мерцающий огонь - стр. 11

– Ну вот, видишь? – подбодрила его я. – Здесь сказано, что Вивиан Хьюз и Теодор Гиббонс поженились в Англии в ноябре 1939 года.

– Тогда что она делала в Берлине в апреле следующего года с немецким нацистом? – спросил папа, ткнув пальцем в фотографии. – Ты только посмотри. Их точно связывали не платонические чувства. Это же ясно как божий день.

Я подошла к окну, чтобы получше разглядеть фотографии. На одной из них бабушка и немецкий офицер сидели в ночном клубе в стиле ар-деко, на сцене позади них играл оркестр. Рука немца покоилась на спинке бабушкиного стула. Он сидел в начищенных черных сапогах, вольготно закинув ногу на ногу. Бабушка – светловолосая, завитая по последней моде того времени, в блестящем белом платье – выглядела бесконечно чарующе, пленительно. Сизый офицерский китель немца был увешан нацистскими медалями и знаками отличия. Светловолосый, голубоглазый, он показался мне удивительно красивым мужчиной – этого я отрицать не могла.

Папа тоже был светловолосым и голубоглазым.

Как и бабушка.

На другой фотографии они стояли рядом с блестящим черным кабриолетом марки «мерседес» с флагами на передней решетке: вероятно, автомобиль был в пользовании офицера очень высокого ранга. Они с улыбкой смотрели друг другу в глаза. Все та же сизая форма, все те же начищенные сапоги.

Но сильнее всего меня встревожила другая фотография. Бабушка валялась на незастеленной кровати с полупустой бутылкой виски в руке. Она лежала на животе, ненакрашенная и растрепанная, и с игривым, соблазнительным блеском в глазах смотрела в камеру. На бабушке не было ничего, кроме тонкой белой сорочки на бретельках, одна из которых сползла с ее плеча. Яркое утреннее солнце просачивалось сквозь прозрачные белесые занавески, а квадратное пятно света в изножье кровати частично размывало фотографию.

На последнем снимке они сидели верхом на лошади посреди луга, заросшего полевыми цветами. Позади них виднелись заснеженные горы. Офицер был одет в штатское: клетчатую рубашку и брюки. Но кто их фотографировал? Что это был за день? Может, еще до войны? Снимок не был подписан. Радовались ли они этой прогулке? Смеялись ли? Казалось, они были очень счастливы вместе.

– Как такое вообще возможно? – прервал мои размышления отец. – Что она делала в Берлине, когда должна была быть в Англии? Как посмела крутить роман с немецким нацистом, будучи замужем за моим отцом? И эта дата… Согласись, выглядит подозрительно.

Снова перевернув одну из фотографий, я принялась считать в уме. Апрель сорокового. Отец родился в марте сорок первого – одиннадцать месяцев спустя.