Мерцающий огонь - стр. 10

Снаружи ящичек был замаскирован медной фурнитурой, украшавшей шкатулку. Я подошла ближе и открыла его, намереваясь осмотреть, однако внутри было пусто.

– Но здесь ничего нет, – протянула я.

– Смотри внимательнее.

Я провела пальцем по гладкому деревянному дну ящичка и обнаружила ленту, которая его приподнимала. Еще одна обманка. Ниже было спрятано несколько черно-белых фотографий. Я вытащила их и нахмурилась, осознав наконец, что так взволновало моего отца.

– Это бабушка? Как ты вообще умудрился наткнуться на них?

– Не знаю. Меня с детства преследовало ощущение, как будто… что-то с этой шкатулкой не так. Бабушка слишком пеклась о ее содержимом. И вчера, когда я увидел в замке ключ… Ничего не мог с собой поделать. Меня разобрало любопытство, вот я и решил все тщательно обследовать.

Я пролистала четыре фотографии моей любимой бабушки. Молодая, симпатичная, светловолосая, она походила на кинозвезду сороковых годов. И казалась безмерно счастливой рядом с красивым молодым офицером.

Только вот это был не просто офицер. Никакой не мой английский дедушка Теодор, который работал с самим Уинстоном Черчиллем. Папа нашел фотографии бабушки с немецким военным, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять: они любили друг друга.

Я в замешательстве уставилась на отца:

– Это кто вообще?

– Теряюсь в догадках. Посмотри на обороте.

Я послушно перевернула фотографии. На каждой из них почерком, похожим на бабушкин, было указано: Апрель в Берлине, 1940 год.

– Сразу после начала войны, я не ошиблась?

– Нет. Германия вторглась в Польшу в сентябре тридцать девятого, и Британия немедленно объявила ей войну.

Догадавшись, о чем думает отец, я почувствовала, как в животе сворачивается тошнотворный комок страха.

– Папа… – Я покачала головой. – Уверена, этот человек не… – Я так и не смогла заставить себя произнести это вслух.

– Мой отец? – закончил он за меня.

Я сглотнула:

– Это абсурд. Бабушка была замужем за тем английским аристократом. У нас есть их совместные фотографии, и я совершенно уверена, что где-то видела их потрепанное свидетельство о браке. И ты провел первые годы жизни в их загородном поместье в Англии. Ты же помнишь это.

– Помню, но… где свидетельство о браке? – Он подошел к большому сундуку, в котором лежало бабушкино свадебное платье и дедушкины медали, поднял тяжелую крышку и достал пухлый конверт со стопкой старых, пахнущих плесенью документов военных лет. Здесь были и продовольственные карточки, и бабушкино удостоверение личности, и тонкая брошюрка с известным лозунгом тех дней – женщин призывали не тратиться на новую одежду: «Чини и перешивай». Папа осторожно развернул чрезвычайно тонкий пожелтевший листок бумаги и протянул его мне.