Мемуары фрейлины императрицы. Царская семья, Сталин, Берия, Черчилль и другие в семейных дневниках трех поколений - стр. 10

Удивленные раздавшимся грохотом, со всего дома сбежались слуги и стали подглядывать в дверь. Когда они увидели, что этот шум производит их маленькая «черная» княжна, то притворились, будто моя игра прекрасна и они в восхищении.

У меня был хороший слух не только к музыке, но и ко всем звукам, которые я слышала. Когда маркиз де Траверсе, бывший офицер Нижегородского полка, ставший учителем моего младшего брата, давал ему уроки французской грамматики, я обычно подслушивала. Когда они спрягали глаголы и произносили новые слова я, как попугай, повторяла за ними.

Я на всю жизнь запомнила уроки моего брата. Позже, когда стала учиться в «институте» (государственной школе для девочек) в Тифлисе и пришла на урок Закона Божьего, то поразила всех окружающих, в том числе и саму себя, когда обнаружилось, что я прекрасно знакома с предметом. Все это конечно же я услышала во время уроков брата и подсознательно запомнила.

Через два года после нашего переезда в Воронеж, в 1866 году, мой отец заболел и вскоре умер. Когда он осознал всю серьезность болезни, то написал великому князю Михаилу Николаевичу, наместнику на Кавказе, находившемуся тогда в Петербурге.

Отец просил позволить моему старшему брату, бывшему адъютантом великого князя, прибыть в Воронеж. Разрешение было дано, и Георгий выехал из Петербурга. Но на полпути остановился и вернулся обратно. Надо ли говорить, что причиной такого поведения стала дама.

Когда великий князь узнал, что Георгий вернулся в Петербург, он приказал ему снова выехать в Воронеж. И на сей раз приставил к нему адъютанта, который должен был проследить, чтобы Георгий доехал-таки до Воронежа.

Мой отец всегда был очень строг со своим старшим сыном, а потому Георгий очень боялся отца. Что произошло во время их встречи, неизвестно. Но мы, дети, видели, каким грустным брат вышел из комнаты больного.

Заупокойная служба состоялась в монастыре Святого Митрофана. Стоял прекрасный день, и я навсегда запомнила белую церковь с голубыми куполами и золотыми звездами на них, блестевшими и переливавшимися на солнце. Это была знаменитая церковь, в которой покоились останки святого Митрофана.

Тридцать два года спустя я проезжала через Воронеж по дороге к принцам Ольденбургским. Монастырь и церковь были такими же, какими я их запомнила в детстве. Вот только дом, в котором мы жили, был переделан и в нем теперь располагался Красный Крест. А на верхнем этаже была устроена церковь.

Мы получили разрешение похоронить отца в Абхазии. Абхазы так не доверяли русским, что потребовали, чтобы гроб был открыт, дабы они могли убедиться, что их не обманывают и в нем действительно покоится тело правителя их страны.