Мельница / The Windmill - стр. 8
ВИРДЖИНИЯ. Мир напирает на меня, сжимается. Бомбы каждую ночь падают на Лондон. Все, что имело какую-то значимость, умирает. Не останется ничего. Я уменьшаюсь и уменьшаюсь. Потом исчезну. Ничего не имеет значения. Ничего спасти не удастся. Все обречено. Все потеряно. Все – ничто.
ДЖЕЙМС. Спасенные и проклятые суть одно.
СТЕЛЛА. Ты такой странный, правда.
ДЖЕЙМС. «Ты такой странный, правда», – сказала она. Если бы она знала, насколько она права. Она ходила в трущобы, занималась благотворительностью, помогала бедным. Была к ним так добра. Действительно о них заботилась. Я знаю, потому что обычно шел за ней следом, шпионил за ней. Говорил себе, чтобы при необходимости смогу защитить ее, но, конечно, лгал. Ревновал. Как она могла питать такие теплые чувства к этим грязным никчемностям и ничего не испытывать ко мне? Зачем тратить на них время? Совершенно безнадежные, ни на что не годные, и тем не менее она проводила с ними долгие часы, лечила больных, утешала несчастных, играла с грязными детьми, позволяла залезать к ней на колени. А для меня времени у нее не было. Теперь я задаюсь вопросом, а может, Стелла не была очень умна и не понимала, для таких людей сделать можно только одно: убить их и избавить от всех страданий.
ВИРДЖИНИЯ. Стелла была лучше любого из нас.
ДЖЕЙМС (обращаясь к СТЕЛЛЕ, в разговоре из прошлого). Почему ты ходишь в Уайтчепел?
СТЕЛЛА. Помогать бедным.
ДЖЕЙМС. Нет. Это только предлог. Причины, по которым люди что-то объясняют, всегда ложь. Я скажу тебе, почему ты ходишь туда. Ты ходишь из-за темноты и опасности. Из-за бедности и вырождения. Из-за возможности насилия. Тебя все это физически возбуждает.
СТЕЛЛА. Я не возбуждаюсь. Я боюсь. Это не одно и то же.
ДЖЕЙМС. Ты боишься, но все равно идешь туда, потому что страх – часть твоего возбуждения. Секс и смерть тесно связаны. Всякий раз, отдаваясь мужчине, женщина рискует жизнью. Беременность равносильна смерти. Я тоже возбуждаю тебя. Но от меня ты убегаешь. В одном случае тебя тянет к тому, чего ты боишься, в моем – ты убегаешь. Потому что я преследую тебя? В этом все дело, да? Если бы не преследовал, ты бы помчалась за мной на всех четырех, как сука в течку?
СТЕЛЛА. Джеймс, извини, но я тебя не люблю. Во всяком случае, как тебе того хочется.
ДЖЕЙМС. «Я тебя не люблю, – сказала она. – Пожалуйста, пойми».
СТЕЛЛА. Пожалуйста, пойми. Я тебя не люблю. Я тебя не люблю.
ДЖЕЙМС. Она продолжала этого говорить. Словно пронзала меня ножом. Снова и снова. Словно старалась убедить себя. А может, наслаждалась чувством власти, которое давала ей возможность причинять мне боль.