Мельчает - стр. 2
Я никак не мог запомнить её имя. Кажется, Лера. Или Лара. Или вовсе – Лиза. Мне довольно часто попадаются настолько неинтересные люди, что даже имя их, как ни силься…
– А вообще, старый, я бы тебе настоятельно не советовал лететь, – обрушил Кеша мои попытки не думать о первом в жизни полёте.
Я поднял на него тоскливый, но вопросительный взгляд.
– Пожалеешь, ей-богу, – он убедительно хрустнул фисташкой. – Отмотать назад не выйдет, а разочарование до гроба будет. Тогда меня и вспомнишь.
– Ты-то откуда знаешь, как у меня будет, – отмахнулся я.
Кеша назидательно потряс пальцем.
– Не слушаешь старшего товарища. Да и ладно, хозяин – барин.
Он сочно отхлебнул треть свежепринесённой кружки и задумчиво проводил глазами официантку.
– Неестественная какая-то, – меланхолично проговорил он.
– В каком смысле?
– Настоящая как будто бы, а спереди на голове лицо нарисовано. Жутковато.
«Пьянеет», – решил я.
– Жена-то тебя как отпустила? – я окончательно решил не думать о предстоящих километрах под задом и позлить Иннокентия.
– А-а, к подруге поехала, – не разозлился он. – Там какие-то бабские проблемы. До утра теперь не объявится.
– Да? На неё, домашнюю, вроде не похоже.
– А она с тревожным чемоданчиком уехала.
– С чем?
– Ты не знаешь, что такое женский тревожный чемоданчик?
Я вопросительно промолчал.
– Федя, когда у баб проблемы с мужиками, они друг к другу с чемоданчиками ездят. – Он пальцами закавычил «чемоданчики» и замер на мне глазами, жуя и предвкушая понимающее мычание или что-то вроде того.
– Ну? А внутри… «чемоданчика»? – передразнил я его жест.
Он по-барски махнул рукой и отчеканил:
– Коньяк, шоколадка, копчёная колбаса и презервативы. – И добавил: – Село ты, Кандышев. Негазифицированное.
– Ишь ты! И что, не боишься, что она тебе какую-нибудь заразу принесёт?
– Ты дурак? – воскликнул Кеша. – Во-первых, презервативы – для подруги, а во-вторых, она же их всё-таки взяла!
– Убедительно звучишь. Будто сам этот чемоданчик укладывал.
Я смерил взглядом содержимое наших кружек и решил, что пива с меня достаточно. Мысль моя была перехвачена мгновенно, и Кеша, натужно развернувшись в сторону барной стойки, раболепно проблеял:
– Девушка! Нам бы «Беленькой» на ход ноги! По двести! – и тут же спохватился: – Пятьдесят!
Если верить Кеше, его последнее собеседование на работу проходило в рюмочной. Очевидно, этим объяснялась его проявившаяся не так давно способность мгновенно возникать в рабочее время в любом баре Петербурга. Левое полушарие его отвечало за любовь к пиву, правое – к водке. Свободные от алкоголя зоны занимали женщины.