Медвежья Ласка - стр. 31
— А как девушка?
— А разве первый вопрос был не об этом? — все так же спокойно и уверенно ответил он, еще выше вскидывая бровь. — Я же бер, Ласкана, следую своему нюху, а ты пахнешь, как лучшее, что я мог встретить.
От откровенности и простоты, с которой он это говорил, у меня некрасиво открылся рот.
Совсем некрасиво!
Да, возможно, я и рассчитывала на симпатию, но бер буквально вывалил на меня признание, что крутилось в его голове. И, судя по прямому взгляду, не шутил. В серых глазах вновь сверкали вспышки, которые моя фантазия сама себе придумала. Звонко клацнув зубами, я сипло втянула воздух, пытаясь вернуться к сути своей затеи.
— Не ожидала?
— Честно — нет, — подталкиваемая Харладном, призналась я. — Ты же бер, а вы на такую, как я, даже не смотрите.
— На какую «такую»? Что ты человек, ты это имеешь в виду? — мне оставалось только согласно кивнуть. — Ласкана, мне все равно. Я доверяю своему чутью и точно знаю, что моему зверю неважно, сколько в твоей крови беровской. Он свое решение принял. Мне остается только согласиться с ним.
— Харланд, — не зная, что ответить, я покраснела, смущенная мужским откровением. — Тогда я прошу тебя, сегодня вечером, когда дядя призовет, выходи за меня?
— Я не могу, — произнес он и слегка приподнял уголки губ. — Я, считай, уже помолвлен, и скоро моя невеста даст согласие на брак.
Кто-нибудь когда-нибудь слышал, как мир трещит по швам?
А я слышала.
В мужских глазах не было грусти — скорее нескрываемая радость, а вот я даже не знала, что мне ответить, забыв буквально все слова, кроме невнятных.
— Но как же… почему… а нюх?..
— Нюх не ошибается, — поймав мои пальцы, бер осторожно сжал их в своей ладони, согревая животным теплом. — И я тоже.
Пригвоздив меня этими словами к месту, белоголовый поднялся, прижимаясь губами к моим пальцам и, не прощаясь, направился в крепость, оставив меня в полной растерянности и какой-то звериной тоске.
Захотелось выть.
Громко, разрывая горло. Не зная, что со мной происходит, я подскочила с места. Поскальзываясь и запинаясь, побежала к лесу со всех ног. Мне нужно было туда, вперед, к свободе, что обещали мне высокие кроны. Там, в самой чаще, жил и пульсировал соком Игдрисилль, единственный, кто мог утешить и успокоить этот странный порыв.
Почему же так больно?
Хватаясь за грудь, я скинула сперва платок, задыхаясь от жары, следом полетел плащ, позволив бежать быстрее, и уже в самой чаще в снегу остались сброшенные сапоги.
Боль разрывала изнутри, горела синим пламенем, пугая не на шутку.
Не испытывая раньше ничего подобного, я испугалась, совершенно не зная, чем унять эту боль, нахлынувшую словно чужими чувствами. Она скручивала руки, мешая взмахивать ими в воздухе, била по ногам, прибавляя скорости, и душила, душила, душила!