Медный гусь - стр. 8
– Я знаю те места, – вклинился Рожин. – Разделимся, я с Семеном на берег сойду. Там Иртыш петляет шибко, пока обоз эти петли обогнет, мы с Семеном тайгой пройдем, чего там ему надо будет, посмотрит, и с другой стороны петли на берег выйдем. Здесь, здесь и вот здесь, – он три раза ткнул пальцем в карту. – Так мы в днях не проиграем.
Степан Мурзинцев кивнул, соглашаясь со здравомыслием проводника, а старший Ремезов впервые посмотрел на Рожина с уважением.
– Ну, так тому и быть, – князь облегченно вздохнул.
Дальше обсудили, какие и сколько припасов брать. Под конец воевода велел сотнику собрать людей на свое усмотрение, чтобы выносливые были и неприхотливые. Мурзинцев, задумчиво потирая пальцами лоб, кивнул.
– Ну что, Алексей, – обратился князь к толмачу, – ничего мы не забыли?
– Попроси, князь, митрополита молебен нам в дорогу справить, – тихо ответил Рожин.
И после этих слов, спокойных, даже отрешенных, в наступившей тишине, густой, как кисель, каждый из собравшихся вдруг очнулся, вспомнил, что за суетой сборов и пересудов успел позабыть главное – из похода можно и не воротиться. Старший Ремезов крякнул, князь тяжело вздохнул, а сотнику в голову пришла мысль, что за время совета на поджатых губах толмача ни разу не заиграла улыбка.
«Что же такое ты видел там, в далекой вогульской тайге, Рожин?» – задался вопросом Мурзинцев, но озвучивать его не стал.
– Добро, – наконец произнес воевода, чувствуя, как вернулась и нарастает вчерашняя тревога. – Митрополит не откажет.
Аврора
Сборы заняли два дня. Митрополит Филофей службу справить не отказал, напротив, как узнал о предстоящем походе, разволновался, глазами заблестел.
– Божье дело ты, князь, затеял, Господь путникам благоволить будет, – изрек митрополит, задрав горе перст. – Мало того, чтобы души путников в балвохвальской тьме не померкли, дам я вам в помощь пресвитера Никона!
Князь хорошо помнил беседу с Обрютиным о том, что епископы спят и видят, как крестовым походом на Югру идут, так что предложение митрополита воеводу не обрадовало, но стоило князю возразить, как Филофей обрушил на его голову такой шквал праведного возмущения и упреков, что Михаил Яковлевич сию минуту примолк и смирился. Спорить с церковью было бесполезно, да и опасно.
Ранним утром восемнадцатого мая путники собрались в нижнем городе у пристани. Иртыш был темен и тих. Река дремала, укрывшись густой ночной прохладой, и во сне была к людям безучастна.
Сотник Мурзинцев взял из казаков только одного человека, Демьяна Ермолаевича Перегоду, остальных отобрал из стрельцов пехотного полка.