Медной горы козявка - стр. 5

Вечером отец разыскал Даньку за домом, на краю оврага. Присел рядом, немного помялся, потом всё же обнял сына и прижал к себе. Так они сидели, смотрели вместе на полыхающий над лесом закат, пока совсем не стемнело.

С Катей они увиделись нескоро: когда директриса подуспокоилась, телефон в её кабинете перестал трещать трижды в день и грубым голосом угрожать всему интернату проверками «из области» за отлучки подопечных с территории без присмотра. Воспиталки снова стали больше времени проводить у себя в бытовке перед телевизором, чем в блоке у девочек, и закрывать глаза на чьё-нибудь отсутствие за ужином.

– Дань, а ты это… Насчёт ящерок. Как придумал?

Данька расстегнул рубашку, стянул с одной руки и показал сетку из тонких белых шрамов на внутренней стороне плеча, ближе к подмышке.

– Вот. Это весной ещё, у затопленной вентшахты. Камни со стены посыпались, я стал убегать, а за спиной бахнуло. Помнишь, мамка ругала, что я дыры на куртке прожёг, а отец всё спички у меня в комнате искал?

– Конечно помню, я же тебе осколки помогала вытаскивать и йодом сзади мазала, где ты не доставал. Только ты ведь мне сказал, что это от ружья дробины, что с отцовым ружьём баловался?

– Ага, чего бы я тогда к тебе побежал? Запах пороха отец всё одно учуял бы, проще было сразу ему сдаться. Нет, это ящерка была, у них там в хвосте аккумулятор хрупкий, это я уже потом разобрался.

– А не сказал почему?

Данька сунул руку обратно в рукав.

– А зачем? Ты рассердишься, волноваться станешь… Я и своим ничего не сказал, и ты не говори! Обещай!

– Ну… не скажу, ладно. А откуда ты знал, что они… Ну, все трое разом?