Медная бабушка - стр. 3
Соболевский. О да!
Пушкин. Я люблю этого зверька. Он оберегает меня – сознаюсь, безуспешно – от гордыни.
Рейхман. Прощайте, Александр Сергеевич. В июне я напишу подробно обо всем, что увидел и решил. (Соболевскому.) Очень счастлив свести знакомство.
Соболевский. Ваш слуга.
Пушкин. Прощайте, любезнейший Карл Петрович!
Рейхман (в дверях). Aufwiedersehen.
Пушкин. Удивительный человек. И Шиллер – его брат по крови. И Занд с кинжалом. Fleissige Leute…
Соболевский. Ну, херес твой! Теперь хоть озолоти – капли более не выпью. Еще ты немцу его предлагал. Бог тебе судья, Александр.
Пушкин (задумчиво). А надежда на него махонькая… Впрочем, кто знает.
Соболевский. Откажется – нечего и гадать. В твоих делах, любезный друг, черт ногу сломит, не то что немец. Да и когда ж тебе было заниматься своими делами? Тебя всего служба потребовала.
Пушкин. Опять за свое! Можно подумать, я в службу пошел ради чинов.
Соболевский. Это хоть можно было б понять. Брал бы чины или уж взятки, в этом был бы какой-то смысл. Так нет же, понадобилось стать истори-огра-фом. И добро бы хоть им. Ты ведь чрез историю вздумал образовать державный ум.
Пушкин. Помилуй, не так уж я прост.
Соболевский. Оставь. Это уж младенцу известно: великие умники – и есть первые простяки. А все Державин – подал вам злосчастную мысль – истину царям говорить. С улыбкой.
Пушкин (смеясь). Святые-то мощи не тронь.
Соболевский. Бог с тобой, Александр! Одряхлеешь – поймешь. Дар поэтический – выше истории, со всем ее непотребством вместе. Ты с нами обедаешь?
Пушкин. Должно быть.
Соболевский. По крайности, твой херес запью.
Появляется Никита с письмом в руках.
Эвон, Меркурий уж спешит. (Уходит.)
Пушкин. Вот ведь пакость, два раза голову вымыл, а все ноет.
Никита. Хозяин приходил. Говорит – нельзя ворочаться так поздно.
Пушкин. Вот от хозяина, видно, и ноет.
Никита. Так легли-то когда? Ни с чем несообразно.
Пушкин. Помолчи, братец. Так лучше будет.
Никита (передает конверт). От Жуковского Василия Андреевича.
Пушкин. Положи. К обеду меня не жди, я нынче дома не обедаю. (Подписывает конверт.)
Никита. Уж будто бы у француза лучше, нелегкая его возьми.
Пушкин. Никита Тимофеевич, хоть ты-то мне голову не морочь.
Никита идет к двери.
Постой. (Передает ему конверт.) Это велишь отправить барыне, а это снести в дом австрийского посла. Знаешь куда?
Никита. Известно куда. К Дарье Федоровне.
Пушкин. Гляди, не спутай.
Никита уходит.
(Разворачивает конверт, читает.) Непостижимо! (Хватает листок, пишет.) Непостижимо! Где ж ты?
Никита возвращается.
Как нужен, так тебя нет. (Дает ему записку.