Мёд мудрости - стр. 33
Зато семенивший перед ним Бурангул прицыкнул на плакальщиц. Те и сами притихли, увидев входящего во двор человека в коричневом монгольском халате на груди которого грозно отливала позолотой внушительная пластинка-пайцза. Любой, даже не способный прочитать ни единой буквы, что уйгурским, что арабским письмом знал что там написано. «Кто не повинуется – умрёт».
В маленьком жилье было тесно и душно от обильного количества благовоний. Злат только мысленно посочувствовал Илгизару. Арабы или персы налили бы розовой воды, воскурили ладан. Кипчаки вообще натащили бы пахучей травы тимьян, которую русские зовут «богородской». А в огонь набросали можжевельника. Хорезмийские похоронных дел мастера мало того, что не пожалели мускуса, так ещё нажгли индийского сандала, от которого голова кругом идёт.
Покойный жил скромно. Один. Прислугу не держал. На жизнь зарабатывал перепиской книг. Для этого было достаточно небольшого стола у окна, на котором и сейчас красовалась стопка дорогой, видно самаркандской бумаги, и внушительного сундука в углу. Даже спал хозяин на печи-лежанке, какие устраивают выходцы с Востока.
Теперь было понятно почему Бурангул не увидел тело, заглядывая в окно. Обзору мешала стопка бумаги на столе, как раз напротив того места, где он отогнул войлок.
– Ты говорил у вас здесь лекарь живёт, – распорядился наиб. – Пошли за ним.
Бурангул рассказал, как всё было. Тело лежало на полу. На боку. Никаких признаков борьбы или насилия. Даже лицо спокойное. Видно, ударили внезапно, сзади. Прямо в сердце. Смерть была мгновенной. Даже испугаться не успел.
– А окно? Оно ведь было заделано войлоком. Хорошо помнишь?
– Конечно. Я сам этот войлок и отрывал потом.
– Прибит был изнутри?
Бурангул кивнул.
Наиб наставительно поднял палец:
– Дверь тоже была заперта изнутри на засов? Как же убийца ушёл?
Осмотрели дверь. Всё, как и должно быть. Следы от топора, расщепленный косяк.
– Хорошая работа, – одобрил Злат. – Видно пришлось повозиться. Где засов?
Стали вспоминать, кто здесь вчера прибирался. Оказалось, они уже уехали.
– Сам то не помнишь, как он выглядел? – рассердился наиб.
– Так ведь и в мыслях не было, – растерянно оправдывался Бурангул. – Кабы сразу знать…
И хозяев не было. Спросить не у кого. Всё какая-то родня, да знакомые, которые сами ничего не знают.
Наиб дождался лекаря и вместе с ним осмотрели убитого. Ничего нового они не узнали. Удар точно под лопатку очень узким лезвием. Может быть даже шилом. Вспомнив профессию покойного Злат спросил:
– Может быть это писало? Которым по бересте и дощечкам царапают?