Меч в ножнах из дикой сливы - стр. 19
Вода была наставником Шуньфэна наравне с матерью и старшими членами клана, он учился летать на мече наперегонки с волнами, к воде он приходил тренироваться в игре на янцине[44], и водные духи направляли его пальцы, пока переливчатый, будто стеклянный, звук подчинял себе разлитую вокруг энергию. Это про воду писал великий Лао-цзы: «Хотя в мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет. В мире нет вещи, которая победила бы воду, ибо она нежнее и слабее всех вещей. Известно, что слабое существо побеждает сильное, нежное – крепкое, но никто этого не признает»[45]. Впервые прочитав изречение мудреца, маленький Шуньфэн заявил матери и наставникам: «Я буду как вода!» – и сдержал слово. Еще одно изречение Лао-цзы: «Будь текуч, как вода, покоен, как зеркало, отзывчив, как эхо, и невозмутим, как тишина» – стало его девизом, и уже совершеннолетнего наследника Янь Цзи за глаза называли «крадущимся тигром, затаившимся драконом»[46]. Шуньфэн лишь безмятежно улыбался: с крадущимися тиграми впору сравнивать исчезнувший в горах клан Цинь Сяньян, а «затаившийся дракон» больше подойдет Хань Дацзюэ, наследнику клана Хань Ин, обладателю невероятных серебряных волос и самых неулыбчивых губ в мире. Впрочем, пусть болтают – своего сердца Шуньфэн все равно не откроет никому. Даже матери – главе клана.
Легкая улыбка мерцала на его губах, когда он медленно вытянул из-за пояса меч и встал в боевую стойку. Дорога Ветров, узкая галерея над морем, была его любимым местом для тренировок. Позади – скала, впереди – море, над головой и под ногами – просоленное морскими ветрами и покрытое пятью слоями лака дерево. Место покоя и единения со стихией…
– Молодой господин Янь, молодой господин Янь!
…но явно не сегодня.
– Я здесь, Ляо Шань, – все с той же улыбкой Шуньфэн аккуратно убрал меч в ножны и повернулся к младшему ученику. Он знал по именам всех адептов клана и немало гордился своей превосходной памятью. Важное умение для будущего главы.
– Прошу простить, что прервал вашу тренировку, но вас зовет глава клана! Приехала молодая госпожа Чу!
– Сейчас буду.
«Чу Чжунай здесь? Впрочем, неудивительно, матушка открыто благоволит ей. Интересно, зачем я понадобился? Надеюсь, речь пойдет не о браке? Чу Чжунай, конечно, стройна и гибка, настоящий бамбук[47], но вряд ли затмит луну и посрамит цветы»[48].
По дороге к любимой чайной комнате матушки Шуньфэн повторял про себя свой девиз: спокойствие при встрече с возможной наследницей клана Чу Юн было необходимо как вода или воздух. Говорили, что У Иньлин, молодой глава клана У Минъюэ, отправлял свата к Чу Чжунай, но та отказала ему. Характер у девушки был далеко не сахар, не то что у ее младшего брата Чу Хэпина, которого прозвали Сунь – Ирис. Пусть некоторые и склонны были трактовать это прозвище как «молодой побег бамбука» или шли еще дальше и намекали на значение «государь», проча мальчишку в будущие главы, Шуньфэн считал, что Ирис – ирис и есть. В ядовитом болоте Чу Юн, где все грызутся за теплое место (и это если не вспоминать мутную историю с Сошествием гор), Чу Хэпин, похоже, единственный умудрился остаться нежным цветком. Судьба у нежных цветов, увы, незавидная: либо пропитаться ядовитыми болотными испарениями и уподобиться другим растениям, либо погибнуть от нехватки свежего воздуха. Чу Чжунай в силу молодости ядом пока не истекала, но язык имела острей болотной осоки.