Меч Тамерлана. Книга вторая. Мы в дальней разлуке - стр. 24
Наконец, истощив себя, тевтоны прекратили наступление. К исходу года противники замерли на почти прямой линии от Балтики до Румынии, которая сразу же стала опоясываться рядами колючей проволоки, километрами минных полей, нитками траншей с бугорками бетонных укреплений. Беспросветная тоска охватила все русское общество.
В открытую поносились не только весь государственный аппарат и руководство армией, но и священная прежде особа императора. По стране бродили, скрываясь от полиции, почти миллион дезертиров. Кое-где мужики начали прятать хлеб, жечь усадьбы и делить землю. И в обществе, и в Думе возобладали панические и пораженческие настроения. Народ российский не видел или не хотел замечать, что отступление было, но не было бегства. Отход русских войск прошел организованно, ни одна часть не была обойдена с флангов и окружена, стратегический план окружения и последующего разгрома русской армии потерпел крах. Пятнадцатый год, несмотря на победы над русскими, оказался провальным для тевтонов, не удалось главное – выбить из войны Россию. Перед Германией замаячила безрадостная перспектива продолжения войны на два фронта, войны на истощение, шансов на победу в которой у немцев было исчезающее мало.
А пока стороны зализывают раны, пополняют войска, готовясь к новым схваткам. Война – весьма прожорливый каннибал, требующий не только много пуль и снарядов, но и пожирающий много людей. В самый разгар трагических событий на фронте русский император издает Указ Правительствующему Сенату, разрешающий призывать на войну девятнадцатилетних юношей, чего никогда ранее не было в империи.
Вот и очередной военный эшелон везет пополнение. В одной из теплушек на двухъярусных нарах посапывают сорок мужиков, одетых в солдатские шинели. Посередине вагона стоит печка-буржуйка, возле которой сидит и поддерживает огонь дневальный – огненнорыжий паренек с едва пробивающимися над верхней губой усиками. Одетый в серую солдатскую шинель, Николай не спит, подбрасывает в топку дрова и невеселую думу думает. В очередной раз судьба-злодейка совершила над головой парня крутой вираж. А сколько их было за его такую короткую жизнь! Сначала месть друга, сделавшая из него изгоя. Затем побег из губернского города и начало его странствий с цирком. А исчезновение Наталки? При этом воспоминании у Николая стало тесно в груди. И вот теперь предательство Лизы – новая боль, заставившая его горько усмехнуться. Какой же он был лопух, поверивший в искренность чувств циничной девицы! И как он наивен, если позволил обвести себя этим прохиндеям из Братства! Впрочем, не прохиндеям – кровавым преступникам. Его мысли снова унеслись к событиям последних месяцев.