Меч и Крест - стр. 19
Маленький двор замка в Мельфи, едва смог вместить всех норманнов. Все собравшиеся понимали, что надо избрать нового вождя. Но кого? Не было у нормандцев больше доверия к лангобардам. То тут, то там, раздавались злые голоса:
– Продажные, изнеженные псы!
– Твари!
– Шлюхино отродье!
– Где Ардуйн? Сбежал, подлый червяк!
– Да, видите ли, с ним обошлись не по заслугам, когда мы избрали Аргира.
– На горе мы избрали себе этого продажного лангобардского пса! На горе!
– А, Атенульф, брат герцога из Беневенто, что, лучше? Этот чёртов Аргир, подарил ему захваченного нами… Нами! В битве у Монтепелозо катапана Боиоанесса. А что сделал Атенульф? Получил выкуп за катапана и сбежал, присвоив себе всё золото!
– Нет веры больше этим продажным лангобардам!
– Смерть им!
– Смерть!
Долго покричав таким вот образом, нормандцы пришли к выводу, что им надо избирать предводителя из своей среды. Такого же по крови и по духу нормандца. Но кого?
– Гуго Тубо! – кричали одни.
– К дьяволу твоего Тубо! – отвечали им другие.
– Рольфа Рыжебородого!
– Этого коротышку? Найдём себе вождя и получше!
– Барона Синибальда!
– Да этот старый, беззубый пердун, годиться только на то, чтобы портить воздух!
– Может граф Аверсы Райнульф Дренго?
При помощи двух воинов, влез на перевёрнутую телегу, старый Визигис. Он поднял руку, показывая, что хочет говорить. Всё войско знало этого старика, ценя его опыт и острый ум. Ропот постепенно стих.
– Собратья! Воины! Друзья, мои! – в наступившей тишине, слабый, старческий голос Визигиса был слышен всем. – Я – стар, но благодаря этому, своему треклятому возрасту, много чего повидал. На своём веку, я видел многих вождей – славных и удачливых, жадных и глупых, отважных храбрецов и жалких трусов. Многих. И сейчас мне кажется, что со времён битв под Сиракузами, Монтеманджоре и Монтепелозо, среди нас есть только один достойный, тот, кто и в дальнейшем поведёт нас в битвы. Я веду речь о Гильоме Железная Рука!
Несколько мгновений тишины, сменились громогласными криками:
– Отвиль!
– Отвиль!
– Отвиль!
Кандидатура Вильгельма Отвиля устраивала не всех, но, так или иначе, надо было кого-то выбирать. Особо рьяных из недовольных, оттеснили и заставили замолчать воины, действовавшие по приказу Дрого Отвиля.
– Отвиль! Отвиль! Отвиль! – продолжали выкрикивать нормандцы.
Из города, от руин языческого храма Аполлона, быстро притащили несколько мраморных глыб, и Вильгельм Отвиль, в окружении своих братьев, под одобрительные крики толпы поднялся на возвышение.
– Воины! Храбрые воины! Благодарю вас за честь, оказанную мне! Вот моя рука и вот мой меч, и клянусь вам, что я не вложу его в ножны, до тех пор, пока мы не отвоюем для себя эту прекрасную землю!