Меч Гардарики - стр. 18
Храбр уже сел на вороного и, не оглядываясь, ехал прочь. Свержичи, знавшие, что спорить со старшим бесполезно, вслед за ним повернули коней туда, где неподалеку виднелась полоска ровного песчаного берега. Ни один из них не задержался, чтобы подождать Злата.
Златомир связал руки варяга, нащупал-таки замок гривны на шее «утопца», разомкнул концы бронзового обруча и надел гривну на себя. Потом снова облизал окровавленное запястье. Ему еще повезло, что варяг не перегрыз ему жилы.
– Выбил бы я тебе за это зубы, пес, да негоже портить товар, – сплюнув кровь, проворчал Злат.
Понатужившись, перекинул пленника через плечо и пошел к своему нетерпеливо фыркающему жеребцу.
Глава четвертая. Плен
Когда Асгрим снова очнулся, ему было тепло. И мягко.
Несколько мгновений он просто наслаждался теплом, не желая знать, кто разговаривает рядом и в каком очаге потрескивает согревающее его пламя. Ему было довольно того, что он снова может ровно дышать и что под ним прочная земля, а не предательская вода. Вот если бы еще при каждом вдохе не резало так в груди… Его что, отходили в какой-то драке?…
Потом память ударила Асгрима обухом боевого топора, и он напрягся, стиснув зубы.
Бой на драккаре.
Харальд с копьем в плече.
Лейв, с хохотом размахивающий мечом…
Битва с рекой, драка на берегу, удар в лицо…
Асгрим приоткрыл глаза – чуть-чуть, чтобы не привлечь внимания врага. Что рядом враги, он знал, потому что у него были связаны руки.
Он лежал, закутанный в шкуры, возле костра, выстреливающего искры в ночную темноту. Над костром висел закопченный котелок, в котором булькало что-то мясное, вкусный запах варева мешался с запахами дыма, листвы и прели. Судя по размеру котла, еда готовилась на четверых или пятерых. Вокруг стоял лес – темный, шевелящий ветвями под порывами легкого ветра, порой агукающий далекими совиными голосами. За костром, возле деревьев на краю прогалины, щипали траву кони – Асгрим насчитал пять больших теней.
Он слегка шевельнулся, и почти сразу костер погас, заслоненный человеческим силуэтом. Голоса рядом смолкли.
Притворяться больше не было смысла, и Асгрим медленно сел, закусив губу от ломающей боли во всем теле. Сесть удалось с трудом: руки оказались скручены на совесть, хорошо хоть, не за спиной. Он был раздет догола, и, когда шкура соскользнула с его плеча, его сперва окатило порывом прохладного ветра, а потом – теплым воздухом, идущим от костра.
Стоявший перед ним человек что-то спросил, и Асгрим просипел в ответ:
– Пусть змеи сожрут твою печень!
Силуэт передвинулся в сторону: человек сел возле костра вполоборота к сыну Рагнара, перестав быть просто черным пятном на оранжево-дымчатом фоне. Пламя высветило молодое лицо с высокими скулами, губы, кривящиеся в усмешке, перехваченные на лбу плетеным ремешком кудрявые волосы цвета самых бледных языков огня. Грудь крест-накрест пересекали ремни перевязей, на правой висел кожаный колчан, из сапога выглядывала костяная рукоять ножа. Меча и лука Асгрим не увидел, зато увидел повязку на левом запястье гарда и понял, что именно с ним дрался у реки. Жаль, тогда удалось прокусить противнику только руку, а не шею, на которой висел теперь бронзовый обруч с амулетом в виде молота Тора – давнишний подарок Рагнара.