Маятник жизни моей… 1930–1954 - стр. 185
Тонкость иногда странно сочетается с грубостью, сложность с элементарностью (в отдельных случаях). Так у Пришвина и еще у одного человека, который был мне брачно близок 4 года и который, кстати сказать, был поразительно похож по внешности на Пришвина (умерший в начале революции доктор Лавров).
Как хорошо молчат во время своей гибели рыбы, насекомые. А еще лучше деревья.
В горе ли, в счастье – одинаково хороша целомудренная сдержанность выражения. В музыке – это Григ и другие северные композиторы – Вагнер, Бетховен. Противоположность им – украинские народные песни и итальянские композиторы.
Чувствуется у Пришвина рыцарская влюбленность в эту редкостную кладофору, которую грозит погубить осушка озера. Влюбленность в лес, в рассвет, в собаку Нерль. И это у него свое, пришвинское, только иногда вливающееся в стиль К. Гамсуна. Как жанр его вливается порой в ремизовский стиль. Не мое у него – публицистика. Здесь мажорный культ – просветительный тон – результат приспособленчества, желания быть изданным в полном собрании сочинений.
Усталость от нудного и неудачного похода в город (нет в магазинах ни чернил, ни перьев, ни мочалки, ни штопальной бумаги). Интересны комментарии в писчебумажном магазине: “Нет перьев, нет чернил. Ясное дело: надо писать карандашом”. – “А как же быть детям в школе, где карандашом писать не позволяют?” – “Не позволяют? Тогда, мамаша, придется вам в Москву прокатиться”.
В галантерейном магазине: “Почему непременно занадобилась вам мочалка? Помойтесь старым чулком”. “Штопка? Хотите, вот шелк есть”. – “Грошовые чулки шелком чинить!” – “А грошовые, так выбросите и новые купите, – вот за 2 рубля до копеек телесного цвета”.
…О Наташином (Натальи Дмитриевны Шаховской) лице второй раз слышу: “Какая-то она точно прозрачная (никакой бледности, даже розовость)”. Такое же лицо у Анички Полиевктовой (Бруни). Благодаря этому свойству их здесь принимают за сестер. А свойство это – прозрачность – заключается в чистоте их душ, сквозь которые светится потустороннее. О “чистых сердцах” можно сказать не только то, что они “Бога узрят”, но еще то, что другие сквозь них “Бога узрят”.
Конец ознакомительного фрагмента.