Маяковский и Лиля Брик. Падшие ангелы с разбитыми сердцами - стр. 4
Сейчас я не совершу такой ошибки – мне выписывают намбутал – он, говорят, может усыпить даже слона. Я спрятала под матрасом 11 таблеток… Ночью, когда все расходятся, я беру лист и пишу на нем карандашом:
«В смерти моей прошу никого не винить. Васик, я боготворю тебя. Прости меня! И друзья, простите…»
Володин голос в голове звучит все громче:
– Все равно ты то же самое сделаешь, все равно как я кончишь.
И я достаю таблетки, подношу горсть ко рту. Володя в моей голове словно замолкает – ждет, что я буду делать дальше. И я высыпаю лекарство себе в рот, запивая стаканом воды.
– Все равно как я кончишь, – снова говорит Володя.
Я чувствую, как его голос затихает. В голове поднимается гул, и я проваливаюсь в темноту – я засыпаю… Есть ли жизнь после смерти? А черт ее знает! Какая в сущности разница?..
Глава 2. Воспоминания о детстве
Явсегда была жуткой хулиганкой – можно даже сказать, настоящей революционеркой. Конечно, было такое время, скажете вы, но я возражу – революция и нежелание жить по правилам, подчиняться каким-то нелепым законам, быть таким, как все, и желание бороться с обыденностью и попытки изменить мир даны не каждому из нас. Даже в наше революционное время далеко не каждый решался на бунт, я же решалась. Всегда. Даже в самом юном возрасте! Конечно, тогда это были совершенно иные бунты – не такие глобальные и куда менее серьезные, но для меня они многое значили. Так я могла показать свою индивидуальность, так я могла оставаться собой в любой ситуации.
Мы с Эльзой, моей младшей сестрой, учились в гимназии, что находилась в Колпачном переулке. Кроме нас, ту же гимназию посещали Вера Брик, боготворившая своего старшего брата Осю, и Лиза Румер. С ней я дружила в те далекие годы – позже в домашнем архиве Румеров еще долго хранилась старая фотография. Две девочки в одинаковой школьной форме с передниками – Лиза и я.
Я никогда не хотела слушаться глупых правил. Помню, как в школе я пыталась протестовать против формы. Мне было 14 лет, я училась в четвертом классе. Тогда в гимназии бытовало глупое правило – нельзя было приходить в школу с распущенными волосами, даже с просто заплетенными косами было нельзя – всех учениц заставляли закладывать косы вокруг головы. Но у меня всегда были шикарные густые волосы – и косы получались такими тяжелыми, что в прическе они не держались, а если мне и удавалось уложить их, голова после школьного дня болела неимоверно!
И вот я решила воспротивиться этому глупому правилу. Но делать этой одной было бы просто глупо – единственное, что я поняла в революционное время, что революция начинается лишь тогда, когда сразу много человек попирают правила. Один – нарушитель и безумец, его скорее накажут, чем выслушают, но если людей много – глас толпы не может быть проигнорирован. И вот я уговорила моих школьных подруг на этот маленький бунт – мы пришли в школу с распущенными волосами и в таком виде вышли на молитву в зал… Конечно же был скандал! Моим родителям пришлось многое выслушать от директора школы и попытаться многое мне объяснить, но к тому времени на все у меня уже было свое мнение. Пусть это было всего лишь ребяческое начало, но именно после моего маленького бунта я почувствовала себя настоящей революционеркой…