Матрица жизни на Земле - стр. 31
За целый первый день мы одолели лишь одну пирамиду. А… на второй день оказалось, что все мы сделали неправильно. Мы стерли изображение зарисованной на ватмане пирамиды и нанесли ее повторно, потратив на это… целый вечер.
Но самым ужасным было то, что через полгода работы на карте-схеме Города Богов на юго-восточной стороне его я протер резинкой дырку.
О, как я психовал! Как я психовал по поводу этой дырки!
Дырка, которую я протер, вырисовывая схему Города Богов
Но мне ничего не оставалось, как перерисовать частично сделанную схему Города Богов на новый ватман и… уже стирать на нем более осторожно.
Работали мы чаще всего с Равилем Мирхайдаровым и Юрием Ивановичем Васильевым. Работали по вечерам до глубокой ночи. Очень часто к нам подсоединялся Алексей Савельев. Иногда помогали Сергей Анатольевич Селиверстов и Венер Габдрахимович Гафаров.
Мы работали, работали и работали… и даже не заметили, что прошло полтора года, прежде чем на столе появился результат титанической работы – карта-схема Города Богов.
– Надо ее, схему эту, срочно перекопировать! Не дай Бог… сгорит еще! Или украдет ее кто-нибудь! – с паническими нотками в голосе сказал я.
– Шеф! У меня есть человек, который умеет делать копии с листов ватмана. Я сделаю копию завтра, – успокоил меня Равиль.
– Но ты, Равиль, держи оригинал в руках и не выпускай его, слишком он ценен! – нервно проговорил я.
– Не беспокойся, шеф! Все будет нормально, – еще раз успокоил меня Равиль.
Бригада, которая делала карту-схему Города Богов
На следующий день, когда Равиль принес две копии карты-схемы Города Богов, я успокоился. Я стал улыбаться и по каждому, даже самому дурацкому поводу, смеяться, как ненормальный. Мне было хорошо. Очень хорошо.
– И что же мне так хорошо-то? – думал я про себя.
Я уже хотел было задуматься над этим вопросом, но всеобщий хохот всех участников процедуры создания карты-схемы Города Богов не дал мне этого сделать. Все, разливая русскую водку, отмечали… почему-то отмечали… завершение карты-схемы Города Богов. Юрий Иванович хохотал бы даже оттого, если бы ему показали палец. Равиль Мирхайдаров хлопал кого-то по плечу и издавал радостные гортанные звуки. Алексей Савельев ухмылялся, ухмылялся и ухмылялся по поводу чего-то, а потом так взрывался хохотом, что стены нашего центра дрожали. Венер Гафаров периодически приговаривал «Эх, эх, эх!», но потом переходил на звуки «Конечно, конечно, конечно!» и, наконец, утвердительно говорил: «Молодцы, молодцы, молодцы!» Сергей Анатольевич Селиверстов чаще всего кивал, а потом раз за разом повторял: «А в этом что-то есть! А в этом что-то есть! А в этом что-то есть!»