Мать велела герань не поливать - стр. 5
– Все пустое, – произнесла она вслух, оставив записку на столе рядом с документами.
Мила сидела на лоджии, подпиливала требующий обновления маникюр, перебирая в голове срочные платежи, которые предстояло перевести на этой неделе.
«Нет, ну что за жизнь такая! Не успеешь получить эту самую зарплату, как уже и нет ее. Сколько она будет жить, еле сводя концы с концами? Уже полтинник через два года, а она не только без той самой пресловутой подушки безопасности, не говоря уже о каких-то пенсионных накоплениях, так еще и квартиру не выкупила до конца. Еще десять лет ипотеки», – рассуждала она сама с собой, скрючившись на кресле, перейдя к обработке пальцев на ногах.
Закончив манипуляции с ногтями, Мила встала и выглянула в окно. Сегодня девятое мая. День Победы. Выходной. На улице ветрено и холодно, словно это и не май вовсе. С высоты своего семнадцатого этажа она не могла разглядеть праздничное убранство окраинного района ее города. Окинув взглядом близлежащие дома, похожие друг на друга, как близнецы фабричного производства, она снова пришла к выводу, что по виду из окна никак не скажешь, Санкт-Петербург это или какой-то другой город. Очередной порыв ветра ударил в окна лоджии, напомнив о близости Финского залива.
– Вот тебе и престижный район, – пробормотала Мила, плотнее закутываясь во флисовый халат и разглядывая свое отражение в стекле балконной фрамуги. Оттуда на нее смотрела уставшая сорокавосьмилетняя женщина, с коротко стриженными, почти белыми волосами, чуть одутловатым лицом, пухлыми губами и карими глазами цвета крепкой заварки. «Опять отекла, нужно бы к врачу сходить, пора следить за здоровьем, да и похудеть не мешало бы. – Она провела рукой по ежику волос. – Да вот и от волос совсем ничего не осталось. Все как ты хотела», – подумала она, мысленно обращаясь к матери.
Затем прошла в комнату, плотно притворив за собой дверь лоджии и задернув серые тяжелые шторы. Включила электрический чайник, достала из морозилки брикет замороженной облепихи. Подошла к окну. Заметила, как из подъезда вышли соседи – мужчина и его сын с транспарантом «Бессмертного полка». Отец нес самостоятельно изготовленную табличку с портретом их деда, мальчик гордо вышагивал рядом. Проводив их взглядом до угла соседнего дома, она вытащила из кармана халата мобильный телефон, разблокировала экран, нашла номер в записной книжке, помеченный «Мама».
– Ну вот, опять не берет трубку, что за человек! – Она с досадой выключила телефон.
Мила звонила матери редко, а приезжала еще реже. Это была, с одной стороны, ее боль, а с другой – внутренняя победа над самой собой и своей прошлой зависимостью от матери. Теперь она набирала и набирала номер, который весь день не отвечал. Несмотря на тяжелые взаимоотношения и непонимание, она всегда поздравляла мать именно с этим праздником. Мать пережила в детстве блокаду и эвакуацию, потеряла на войне отца, была женой ветерана войны. День Победы был главным днем в их семье. Они его всегда отмечали и, пока был жив отец, обязательно все вместе выходили в этот день в город, пели песни, встречались с однополчанами отца. Мила запомнила эти дни как нечто светлое, важное, как напоминание: они все живы благодаря этим людям. Ее удивляло, что ни отец, ни мать никогда не говорили о самой войне и не рассказывали, что им пришлось пережить. Ну, мать, понятно, сама маленькая была, а вот отец, сколько Мила ни просила, так ничего и не рассказал, всегда лишь, если что-то случалось, говорил: