Мать. Архетипический образ в волшебной сказке - стр. 21

Темные материнские персонажи действуют разными способами, чтобы чинить свои козни и распространять злые чары. Они очень любят есть человеческое мясо – сказочные ведьмы нередко намереваются запечь и съесть свою жертву. Иногда они оставляют ее умирать от холода на морозе. Но все-таки чаще всего они стремятся погубить свою жертву с помощью яда, который либо добавляют в пищу, либо насыпают на рану, либо смазывают им иголки и булавки, чтобы потом уколоть героя (или героиню) и таким образом добиться своей цели. Будучи искусными колдуньями и чародейками, они могут ранить или убить героя, превратив его в животное или же в камень, лишают его возможности двигаться; они также могут ослепить его, лишить способности слышать или говорить.

На примере сказок, рассмотренных в этой книге, мы исследуем психологические интерпретации ряда вредоносных приемов. Мы увидим, что, встречаясь с ужасной матерью, одни герои гибнут, а другие стремятся избежать гибели или даже оживают вновь благодаря правильному поведению. Иначе говоря, одних людей архетип матери может психологически разрушить, тогда как другие, оказавшись в опасности, находят свой путь и проходят испытания, предназначенные для героя. Благодаря матери у них раскрываются творческие способности.

Позитивная и негативная стороны бессознательного, а значит, и архетипа матери тесно связаны между собой. Конечно, эта связь проявляется не в каждой сказке, и отнюдь не у каждого женского персонажа ярко выражены его темные и светлые стороны. Но если рассматривать сказки как одно целое, можно увидеть, что темные женские фигуры создают позитивные женские ценности, и наоборот. Один такой пример нам очень хорошо известен: это сказка о Белоснежке, на которой мы остановимся в первую очередь.

Сказку о Белоснежке, как и многие другие сказки, упомянутые в этой книге, мы будем рассматривать прежде всего с точки зрения фемининной психологии. По мнению Юнга, у женщин материнский образ можно наблюдать в гораздо более чистом виде, чем у мужчин.[25]

У мужчины материнский образ всегда смешивается с фигурой противоположного пола, с анимой, с его первичным ощущением женщины. Поэтому материнский образ реже предстает в образе чистой фемининности, чем в своем отношении к мужчине. Это вовсе не значит, что характерные черты фемининности вовсе отсутствуют в сказках, сюжет которых строится преимущественно вокруг мужских проблем; просто эти черты чаще всего не очень ярко выражены.

Для женщины фигура Земной Матери является отчасти Тенью, отчасти самостью, чем-то вроде автопортрета фемининного начала; эта фигура аналогична архетипу «мудрого старца» в мужской психике, который является воплощением духовности в чистом виде.