Мастер третьего ранга - стр. 12
Позади, таяли крики, мимо уха просвистела пара пуль. Но угнаться за мотоциклом нескольким здоровым лбам из охраны хутора, было не дано.
Пес понюхал палец, скривил морду, фыркнул и припустил вслед за пыльной взвесью, что оставлял за собой мчащийся в сторону степей тяжелый мотоцикл
2. Кукловод.
В полдень путешественники остановились у небольшой речушки, что отделяла выгоревшую, пыльную степь, от густого темного леса.
По эту сторону, из деревьев были лишь растущие чахлыми пучками дикие груши, искореженные яблоньки, терновые и боярышниковые кусты, а на глинистом берегу конкурирующие с низкими камышами заросли ивняка.
А вот по другую сторону, над серебристыми водами, разметались длинные плети старых ив, в полуденном безветрии, замерли кривые ветви могучих дубов. Из тенистых глубин дубовой рощи раздавалось, заливистое щебетанье птиц. Эхом звучал призывный крик одинокой кукушки, и раскатистое тарахтение дятла, что сливалось в затяжную барабанную дробь.
– Кукушка–кукушка… – начал, было, подмастерье, но получив подзатыльник умолк.
Иван по роду службы был очень суеверен. Сам знать свою судьбу не хотел и другим не советовал. Обращаясь к глупой птице, которая на тебя плевать хотела, и глотку драла потому, что просто орать невтерпеж, можно было накликать на себя беду.
Мало ли кто в момент счета эту дуру спугнуть может, а судьба возьмет да поймает тебя за язык. Слово, оно ж не воробей, вылетит и кирпичом по башке вернуться может.
Они закатили тяжелый мотоцикл в тень густого куста боярышника. В планах было сделать длительный привал.
До этого было еще несколько вынужденных остановок, виной которых стал увязавшийся за ними пес нанимателей. Он как раз прошел мимо охотников на нечисть заплетающейся от усталости походкой, и спустился по берегу к воде, чтобы утолить жажду после длительного забега.
Огромный, угольно черный, будто безлунная ночь, пес жадно лакал чистую холодную воду, не обращая внимания ни на что вокруг. Его ничуть не пугали мягкие прикосновения едва заметных теней, крики носящихся над водой стрижей, и то, что кто–то гладит его грубую шерсть.
Он так сильно хотел пить, что в тот момент существовали лишь вода, его жажда и гулко стучащее сердце в широкой часто вздымающейся груди.
Мастер поначалу гнал мотоцикл, пытаясь от него оторваться, но топливо на дороге не валяется, и он остановился. Вместе с подмастерьем они кричали, замахивались, улюлюкали, старались прогнать, как могли. Но пес просто сел на дорогу и пытливо на них смотрел. Он не боялся ничего, и не собирался, никуда уходить.