Маски трёх эпох. Том 1. Проводники - стр. 2

Женщина, на все двести процентов женщина, потому что грудей у неё целых две пары и фигура кричаще-женственная – её подчёркивает экстравагантно-откровенная одежда. Остальное… Золотое тело, платье сливается с ним или даже растёт из него и тоже золотое: «фижмы» и рукава из жёстких золотых стружек, длинных, спутанных, на вид таких, что оставят порезы при малейшем прикосновении, более редких впереди, так что все женские прелести на виду. Волосы – тоже стружки, топорщащиеся над головой на полметра вверх. Лицо – то ли грим, то ли на самом деле золото резко переходит в обсидиановую черноту оскала черепа с провалом носа и золотыми зубами. И чёрные бездонные дыры глаз без белков и радужки. Можно мне умереть, а? Кошмары приличнее выглядят. Хотя… Что-то подобное я когда-то видела в блоге, посвящённом современной высокой моде.

Её спутник выглядел ещё более жутко. Лицо – тот же оскал черепа, но уже серебряного. Волосы не топорщатся, а торчат вниз чёрными острыми проволоками, словно напомаженная гротескная причёска киношного Паганини. Одежда – «кольчуга» из угольно-чёрных шестигранных «колец», словно плотное трико облегающая тело и оставляющая открытым только серебряно-чёрное лицо. Чёрный полированный гульфик приличных размеров прикрывает «достоинство». Единственное яркое пятно – золотые, тоже без белков и радужки, да и без зрачков, глаза, гармонирующие с цветом женщины.

Пейзаж вокруг полностью соответствует внешности существ. Прекрасное и омерзительное переплелось, рождаясь друг из друга, и то вырастает из земли, то словно стекает на неё, будучи полурасплавленным. В общем, Дали и Пикассо отдыхают в сторонке, обдумывая способ достать таких грибочков, как у авторов всего этого.

Стоп! А кто говорил с этими чучелами? Лорны? А женщина называла имена Финглера и Прайпа…! Мамочки! Кажется, у меня на самом деле от переработки за компом поехала крыша. Рецензия на повесть! Я же только что отправила её на сайт! И что, теперь оказалась в книге? Не хочу!..

Ещё раз стоп! Я не одна, рядом кто-то ещё и, если судить по разговору этих двоих и недавно слышанному возгласу, это мужчина. Значит, не глюк, ведь он тоже видит всё это.

Я осторожно повернула голову и встретилась взглядом с полными осознанного ужаса глазами – обычными, карими. Они постепенно стали теплеть, ужас уходил из взгляда парня, ну или мужчины: сейчас многие до пятидесяти, если хоть немного следят за собой, выглядят очень молодо.

Пока мы осознавали произошедшее, чёрно-золотая пара удалилась за почти разрушенную сиренево-коричневую стену (сиреневое казалось металлом, коричневое очень напоминало мгновенно окаменевшие отходы жизнедеятельности), чтобы обсудить произошедшее. Обсуждение сразу стало таким бурным, что я отвернулась и, еле встав – опираться на что-то вокруг было страшно, – отошла подальше, чтобы не слышать звукового сопровождения. Мой собрат по несчастью, пошатываясь, последовал за мной. Был он довольно высок, больше метра восьмидесяти, темноволос, смугловат, но наверняка европеец без примеси восточной или индейской крови, и мог оказаться кем угодно – от немца до грека. Овальное лицо, правильные, но не утончённые черты лица, ни бороды, ни усов. Волосы ниже ушей, что сейчас редкость – обычно носят или стрижку, или что-то до плеч, И не особо холёный, просто аккуратный. Одежда тоже самая обычная: растянутая светло-салатовая футболка без принтов, старые джинсы и протёртые грубые носки. Я невольно улыбнулась, потому что моя жёлтая махровая пижама и носки ручной вязки были такой же домашней одеждой, как у моего неожиданного спутника. Но если дома в носках удобно, то ходить в них по этому месту странно и неприятно.