Машиах. Цикл «Божественный мир» - стр. 6
Он вывернул руки «кающемуся» погромщику и прижал к земле.
– Я вижу, ты осознаёшь свою вину, – сказала Филис, – теперь ответь мне: кто послал вас в Иудейский квартал? Ответишь честно – так и быть, я отпущу твой грех.
Погромщик и не думал отрицать, сопротивляться и юлить, он был готов на всё, чтобы остаться жить.
– Это трибун! Трибун… Андрон Интелик! Сам нас собрал, сам объяснил, что нужно делать.
– Жечь и убивать ивримов? Почему?
– Они наши враги… вечно хитрят и лгут, нас, честных граждан, обижают, не веруют в наших богов, тебя не почитают, нашу Саламандру!
Филис и Макс переглянулись.
– А вы как почитаете меня? Убийствами и грабежами?
Погромщик забился в истерике:
– Я честный римлянин, моя богиня и госпожа, я свой, я из квиритов! Вы не лишите жизни верноподданного гражданина из-за каких-то иудеев, из-за иноверцев, чужаков! Моя вина лишь в том, что я послушался трибуна, нашего вождя!
– И ты настолько слепо вверился трибуну, что не осознал, какое преступление он поручил тебе?
– Молю, закона и суда! Я честный гражданин, меня попутал Хаос6, но вы меня спасли от Хаоса, и я прозрел! А если ненароком преступил закон, то пусть священный суд меня осудит!
– Я твой закон, и я твой суд! Смотри в мои глаза! В глаза! Смотри!!
Макс вывернул голову погромщика так, чтобы его глаза смотрели в глаза Филис. Погромщик, прочитав в этих глазах свой приговор, заголосил:
– Милосердия! Милосердия! Молю, Божественная, милосердия!
– А теперь ты просишь милосердия? Тебе не повезло, у меня нет такой опции…
Она не касалась этого человека, и Макс только удерживал его – но он побагровел, закашлялся, стал судорожно хватать ртом воздух и вскоре затих. Юноша с презрением оттолкнул тело.
– Всё это очень грустно, Макс, – вздохнула Филис. – Я иногда жалею, что боги не даровали мне способностей Медузы. Она умела превращать людей в камень, и эти каменные статуи стояли по всей Ойкумене свидетельствами глупости людей и их гордыни… Да, я благословила гражданина Интелика искать врагов народа, трона и державы. Всех, кто желает погубить меня и мой народ. Мои народы! А он в ответ обрушился на слабых, беззащитных и невинных, тех, кто не может дать ему отпор. На один из моих народов, виновный только в том, что он – иной, древнее нас и непохож на нас. Разве это иудеи против нас восстали? Пускай они не веруют в меня, но они верны мне. В отличие от негодяев и предателей, желающих мне смерти. Скажи, друг мой, достаточно ли внятно и достаточно ли терпеливо я объясняла нашему плебейскому трибуну, чего жду?
– Гораздо более, чем терпеливо и достаточно, Филис, – в тон ей ответил он. – Умный и верный понял бы давно. Тебе нужен новый защитник народа. Новый плебейский трибун!